Демонстрировать при подчиненном эмоции было просто немыслимо. Хотя если у господина Хань была бы такая возможность, то он бы поморщился. Старик был готов признать, что несколько раз едва не потерял самообладание из-за выходок этого сопливого щенка из стаи Волка. Однако любая информация по молодому Волконскому действительно докладывалась вне очереди. Уж больно не хотелось старому ханьцу вновь принимать решение под захватом прицельных комплексов русских тактических ракет.
Но куда важнее было другое: ТОЛЬКО угроза жизни клановца не заставила бы Чжана настолько потерять самообладание.
— Чэнь прислал сообщение, — помощник с легким поклоном двумя руками протянул боссу планшет, где уже был открыт видеофайл.
— Суть, — потребовал Хули-Цзин, едва глянув на строку тайминга.
Отчего-то он полагал, что пятнадцати минут на изучение всей записи ныне стали непозволительной роскошью.
— Чэнь приносит свои глубочайшие заверения в признательности и…
Хозяин кабинета сделал едва заметное движение рукой.
— Он принял заказ на «опричника», — тут же поправился Чжан. — Гашение облика.
Лишь очень внимательный человек мог заметить, что пальцы старого азиата едва ощутимо дрогнули, на какое-то неуловимое мгновение чуть сильнее сжавшиеся на подлокотнике кресла.
Один из четырех учеников. Второй и заключительный в списке тех, кому господин Ии доверял (помощника в этом коротком перечне, кстати, не было). Прекрасный специалист по силовыми и диверсионным операциям и созданию агентурных сетей. Он совершенно точно знал, что Волконского трогать нельзя.
Так что же произошло?
— Оставь и уходи, — потребовал ханец, устанавливая планшет на стол перед собой.
Все-таки придется потратить драгоценные минуты, чтобы ознакомиться с видео самостоятельно.
Но перед этим…
Старый ханец потянулся к старомодной записной книжке и, найдя нужный номер, набрал его на клавиатуре селектора связи.
Гудки, издревле обозначавшие запрос на соединение, не мешали ему изучать замершее на экране лицо.
Ученик, вероятнее всего, уже бывший, выглядел плохо. Это вряд ли бы понял человек, не знавший мужчину лет пятидесяти столь же хорошо. Но хозяин кабинета с грустью подмечал слегка сбившийся галстук, не слишком аккуратно причесанные волосы и то самое выражение, какое господин Ии надеялся никогда не увидеть в глаза своего соратника.
Обреченная решимость. Ученик уже списал себя со счетов как битую карту, но, кажется, все еще пытался спасти оставшуюся колоду.
Соединение не прошло. Волконский не ответил. Впрочем, это было ожидаемо. В конце концов, прямой номер ханьцу пришлось доставать самостоятельно. Стоило полагать, что вызов незнакомого абонента посреди ночи клановец попросту проигнорирует.
Тогда господин Хань отбил коротко сообщение своему старому врагу и нажал на иконку воспроизведения.
Через несколько секунд Хули-Цзин испытал чувство гордости, глядя на ученика. Внешне в записи не было ничего особенного. Подтянутый немолодой уже мужчина, вынужденный выступить против слова своего наставника, приносил уважаемому учителю извинения и заверения в глубочайшем почтении.
Хозяин кабинета второй раз потянулся к селектору в попытке предупредить Волконского. Тот вновь не ответил.
— Чэнь, — с легкой гордостью в голосе произнес господин Ии.
Следующий абонент «откликнулся» мгновенно, стоило лишь старому азиату прикоснуться к кнопке быстрого вызова.
— «Алый рассвет». Всех, кто был рядом с Чэнем последние сорок восемь часов — в Черную комнату. Семью под контроль, — отдал он короткие приказы. — Тревога резервным. Перехват по координатам…
Голос звучал ровно и глухо. Господин Хань уже скорбел по возможно еще живому, но точно не имеющему шансов выбраться из этой истории ученику. Однако это не мешало принимать ему молниеносные решения и четко оценивать ситуацию.
Верного соратника, как говорят в этой холодной стране, «приняли». И поставили перед выбором: либо жизни родичей, либо голова Волконского. В том, что у специалиста по подрывной работе и агентурной разведки найдутся подходящие исполнители, сомнений быть не могло. Тот… не подвел. Прекрасно понимал, что таких свидетелей в живых не оставляют. Однако условием его было — запись послания учителю, против интересов которого его заставили работать. Причем отправить ее Чэнь потребовал сразу же.
«Шантажист», кем бы он ни был, отношения к специальным службам, которые в очень многих странах мира исторически называют «конторами», не имел. Так что наличие кода в коротком сообщении не разгадал. А ученик успел многое передать…
Соратник остался верен себе до конца. Да, он сообщил, что семья в опасности, но при возможности угрозы интересам учителя, а, значит, и Китая, настаивал на приоритете в адрес Волконского. Жизнь собственных родных он провел по разряду «если успеете».
«Обязательно успеем!» — мысленно пообещал хозяин кабинета. Это меньшее, что он мог сделать для человека, который готов был на все ради интересов и воли своего учителя.
В родном языке старого азиата слово «чэнь» имело несколько значений. В том числе и два вида оружия. Соратник никогда не отличался гибкостью боевой плети для ву-шу. Но вот прямотой и искренностью… В коллекции господина Ии хранился меч-чэнь эпохи Тан — прямой, без единого изгиба, с гравировкой: «Режь правду — лги лезвием». Соратник был его живым воплощением. Даже сейчас, на экране, его спина оставалась прямой, будто клинок, воткнутый в землю посреди бури. Непреклонный в своих принципах. Готовый даже на грани нести смерть врагам учителя. А сегодня и чуть-чуть за ней. Если бы ученик действительно был мечом, то как нельзя более к месту на лезвии пришлась бы гравировка в виде стиха Ли Бо о «верности до последнего вздоха».
Что ж, свой финальный «взмах», как и подобает клинку, он сделал.
Хозяин кабинета вновь бездумно потянулся к селектору. Без особой надежды на успех.
— Да! — раздался раздраженный молодой голос.
Господин Ии замер на долю секунды — это было все, старик мог позволить себе в качестве слабости. Спустя мгновение он уже попытался было ввести опричника в курс дела, как его прервал короткий вскрик «Что за?..», удар и скрежет металла.
Они не успели.
Личный комм издал тревожную трель.
— Мои не успеют, — произнес голос старого врага.
— Не успели, — поправил господин Хань, давая понять, что все уже случилось, но это совершенно не мешало ему отдавать с планшета соответствующие команды.
Пальцы Хули-Цзина сжали селектор так, что белый пластик затрещал, но голос остался ровным, как поверхность озера Тайху в безветрие.
Волк не ответил. Он слушал. Этим двоим вообще не нужны были слова.
— Мои неподалеку, — коротко сообщил хозяин кабинета и дал отбой.
Он сделал все, что мог. Теперь хозяин кабинета мог позволить себе выделить минутку на скорбь по своему лучшему ученику.
Время мести наступит позже. Но обязательно.
*