— Я понимаю ваше раздражение, — сказал он, вытирая кровь. — Но драка только усугубит ситуацию.
Его друзья подошли ближе. Все крепкие, здоровые. Но на их лицах не было агрессии — только обеспокоенность.
— Всё в порядке, Финн? — спросил один из них.
— Да, — кивнул парень с разбитой губой. — Просто небольшое недопонимание.
Ульрих стоял с открытым ртом. Потом его лицо исказилось яростью. Жилы на шее вздулись, кулаки сжались так, что побелели костяшки.
— Да вы все тут ненормальные! — заорал он и бросился на всю группу.
Я вздохнул. Ну вот, началось. Спокойный вечер накрылся медным тазом.
Ульрих дрался грязно. Бил в пах, в горло, в глаза. Использовал локти, колени, головой бодался. Никаких правил, никакой чести. Только эффективность.
Местные пытались защищаться. Блокировали удары, уворачивались. Но не атаковали в ответ. Словно не хотели причинить боль.
Один упал с разбитым носом. Второй согнулся пополам после удара в солнечное сплетение. Третий отлетел, держась за горло.
Финн, парень с разбитой губой, попытался оттащить Ульриха от своих друзей.
— Пожалуйста, остановитесь! — умолял он. — Это бессмысленно!
Ульрих развернулся и врезал ему лбом в переносицу. Хруст. Кровь хлынула из сломанного носа. Финн пошатнулся, но не упал.
— Вам лучше? — спросил он сквозь кровь. — Выпустили злость?
Это было последней каплей. Стратег совершенно озверел. Глаза налились кровью, на губах выступила пена. Он бил и бил, не разбирая, куда попадают удары.
Пора было вмешаться. Подскочил к нему, перехватил руку, когда увидел, что он тянется к ножу.
— Хватит, — сказал твёрдо. — Ты уже победил. Они не сопротивляются.
Ульрих дышал тяжело. В глазах безумный блеск. Адреналин бил через край.
— Они… они даже драться нормально не могут! — выплюнул он. — Что за дерьмо?
Я оглянулся. Парни поднимались с земли. Помогали друг другу. Вытирали кровь. И — что самое невероятное — не выглядели злыми. Скорее… огорчёнными.
— Надеюсь, вам стало легче, — сказал Финн, зажимая сломанный нос. — Если ещё что-то нужно — просто скажите.
Ульрих в бессильной ярости сплюнул под ноги.
— Пошли отсюда, — пробормотал он. — Я не могу больше смотреть на эти рожи.
Мы направились обратно к гостинице. Ульрих шёл, бормоча проклятия. Я молчал, переваривая увиденное.
Самое странное — никто не вызвал стражу. Никто не кричал о возмездии. Люди просто помогали пострадавшим и расходились.
— Почему ты так злишься? — спросил я, когда мы почти дошли до «Весёлой кружки».
Ульрих остановился, повернулся ко мне. В его глазах читалась смесь разочарования и гнева.
— Потому что это всё неправильно! — выпалил он. — Так не бывает! Люди не могут быть такими… такими…
— Добрыми? — подсказал я.
— Безвольными! — рявкнул он. — Где здоровая агрессия? Где инстинкт самосохранения? Где стремление доминировать? Это неестественно!
Я понимал его. После жизни в жестоком мире, где каждый день — борьба за выживание, эта идиллия казалась чем-то извращённым.
— А чёрный рынок? — спросил я. — Почему не остался там хозяйничать? Алирик умер. Стал бы главой и жил бы как раньше.
Ульрих поморщился, словно от зубной боли.
— Потому что! — дерзко ответил он, отворачиваясь.
Не стал давить. У каждого свои причины. И свои тараканы в голове.
Мы вернулись в гостиницу. В общем зале было оживлённо — песни, танцы, громкие разговоры. Жители деревни праздновали что-то, хотя я сомневался, что был какой-то повод. Похоже, они просто радовались жизни каждый день.
Поднялись наверх. Лок и Торс уже спали. Братья выглядели умиротворёнными — впервые за всё время, что я их знал.
Ульрих рухнул на свою кровать, даже не раздеваясь. Через минуту уже храпел.
Я подошёл к окну, выглянул на улицу. Жизнь в деревне не утихала даже ночью. Люди гуляли, смеялись, пели песни. Цветные фонари освещали улицы мягким светом.
Что скрывается за этим фасадом радости? Какие тёмные тайны прячет десятая терра?
Скоро узнаем. А пока… пока стоит отдохнуть. Впереди долгий путь.
Лёг на кровать, закрыл глаза. Но сон не шёл. Слишком много мыслей крутилось в голове. Слишком много вопросов без ответов.
Проснулся от звуков боя. Резко сел на кровати, сканируя эфир вокруг. Густой, тяжёлый. Заряженный агрессией и страхом.
Что-то происходило снаружи. Что-то серьёзное.
Крики, звон металла, приглушённые хлопки — как от взрывов. И запах… запах горелой плоти, дыма, крови.
Выскочил из кровати, бросился к окну. Распахнул ставни, выглянул наружу.
Улица внизу превратилась в поле боя. Люди в чёрных доспехах атаковали жителей деревни. Методично, профессионально. Словно выполняли хорошо отработанную операцию.
Одни жители пытались сопротивляться — с вилами, топорами, даже голыми руками. Их убивали на месте. Другие бежали, прятались — их не трогали.
— Что происходит? — Лок появился рядом, сонно моргая.
— Налёт, — ответил я. — Кто-то атакует деревню.
Торс тоже подошёл к окну. Его огромная фигура заслонила часть обзора.
— Охотники, — произнёс он. — Из города.
— Охотники? — переспросил я. — На что?
Ответ пришёл сам собой. Люди в чёрном вытаскивали монстров из загонов. Хватали, связывали, грузили на повозки. Трёхголового дракончика, стального ёжика, кристального червя — всех, кого я видел днём.
— Они воруют монстров? — не поверил своим глазам.
— Да, — кивнул Лок. — Это обычное дело. Набег из города. Забирают редких тварей, продают богатым коллекционерам или убивают ради кристаллов душ.
— И часто такое бывает?
— Раз в месяц примерно, — пожал плечами блондин. — Сегодня просто наш «удачный» день — попали на представление.
Я продолжал наблюдать за происходящим. Налётчики действовали слаженно. Одни сдерживали сопротивление, другие отлавливали монстров, третьи грузили их на повозки.
Женщин и детей не трогали. Вообще не обращали на них внимания. Убивали только тех мужчин, которые активно сопротивлялись. Остальных просто отталкивали с дороги.
— Эй, — Ульрих сел на кровати, протирая глаза. — Что за шум?
— Охота, — усмехнулся Лок. — Так это здесь называется.
Стратег подошёл к окну, протиснулся между нами. Увидел, что творится на улице, и присвистнул.
— Вот это организация! Чистая работа.
Он был прав. Операция проводилась с военной точностью. Никакого хаоса, никакой паники среди нападавших. Каждый знал свою задачу и выполнял её безупречно.
Один из жителей — коренастый мужик