Я сам с удивлением прислушивался к своим ощущениям и не чувствовал даже усталости. Что же мне сказать коллегам? Что я всплыл с сотни метров, как мешок с дерьмом на отрицательной плавучести? Такого не бывает! Мой опыт погружения на такие глубины и главное — всплытия не позволял даже предположить подобное. Никто и не поверит. Потерял сознание на сотне, значит умер. Никто и не ходит на сотню в одиночку. Там так ластами намашешься при подъёме, что…
— Ну, ты, однако, придурок, товарищ полковник.
Мичмана я знал лет пятнадцать, как и он меня, поэтому на «придурка» не обиделся. Придурок и есть… Что тут скажешь. А Палыч лох в нырянии, вот и разрешил.
Я вздохнул и хлебнул водички. Рассказывать про НЛО, почему-то, не хотелось.
Зодиак высоко подбрасывало на шедших накатом волнах. Ёкала селезёнка и щекотало в паху.
Так и не найдя достойного объяснения «своего поведения», на борт катера я поднимался грустно. В конце концов мог же я не увидеть его? Компьютер, сука, нарисует, где был и что делал…
Весь отряд боевых пловцов находился на борту катера.
— Пусто? — Спросил командир.
— Пусто, — вздохнул я.
— В каньон нырял?
— Нырял.
Владимир Палыч протянул руку за планшетом, ткнул его пальцем. Для чего-то встряхнул. Ещё раз ткнул кнопку включения.
— Ты его, что, не включал?
— Что значит не включал? Его и не я включал, а мичман. Раз пять сверял маршрут… Ну ка, дай…
Планшет, действительно, молчал.
— И сигналы мы от тебя получали, — выпятив губу, как обиженный ребёнок, сказал «капдва». Палыч, будучи заместителем командира отряда по диверсионной «работе», исполнял не свойственные ему функции командира сводного поискового отряда, и «нервничал за результат».
— Но ты там точно ничего не нашёл? — Спросил он.
— Не нашёл, — густо краснея, сказал я.
— Померьте давление, что-то красный он, и в барокамеру его, — скомандовал «зам-по-дэ».
Я вздрогнул.
* * *
Умшу затаился, растёкшись квантами по всему организму реципиента, приглядывался и прислушивался. Прислушивался к внутренним ощущениям нового тела в благоприятной для него среде, внешним звуковым колебаниям, приглядывался к окружающей обстановке. Однако, как ни пытался, но проникнуть в отделы долгой памяти и центры управления при включённом разуме — «симбионте» не смог. И это сильно расстраивало Умшу. Но и только. Злиться тохи не умели. Зато умели ждать. Куда торопиться, когда впереди вечность?
Тело нового «партнёра» оказалось плохо приспособленным к окружающей его среде. И это показалось Умшу странным. Ресурсов в организме имелось в избытке, но разум необходимые для перестройки телу команды не отдавал.
Проанализировав сигналы, поступающие в анализатор, тох с удивлением понял, что в человеке, так себя называли аборигены, не один, а несколько центров принятия решений. Анализатор выполнял общие управленческие полномочия и имел самый большой объем нейронов и ресурс потребляемой энергии. Остальные центры локально отвечали за важнейшие функции организма, на пример: репродуктивные, и пищеварительные. Иногда локальные центры людей начинали доминировать над центральным. И это Умшу поразило.
Из-за общего категорического запрета на вмешательство в организмы разумных существ, имеющих стационарные мыслительно-энергетические центры, тохи совершенно не знали их «изнутри». Тохи вынуждены были коммуницировать с развитыми цивилизациями, так как занимали практически центральный сегмент галактики и были окружены ими.
Естественно, цивилизация тохов объективно считалась наиболее развитой. Одной из особенностей тохов было любопытство и жажда познания. Это, вероятно, и послужило причиной развития разума в энергетическую существо.
Тохи не раскрывали свою сущность другим разумным. В торговых операциях, во время политических контактов она выступали в образе гуманоидов. Иногда тохам приходилось воевать, но они уже так давно не терпели поражений, что желающие попробовать тохов на «слабо» закончились.
Как уже говорилось, тохи были настолько любопытны, что интересовались всем и разными способами. Поэтому разведка и диверсионные мероприятия, а без них ни одна политика не делается, были у тохов на высоте. Способность внедряться в любое биологическое тело, позволяла проникать в совершенно недоступные для гуманоида места и выполнять все необходимые тайные операции.
За время эволюции тохи искусственно «эволиционировали» и тела гуманоидов-симбионтов укрепив их, и развив в нужных направлениях. Они научились снимать блокаторы, останавливающие процессы превращения человеческого организма в иные формы жизни, например, вывели человека-лягушку, человека-птицу. Но и «простыми» воздействиями на организмы изнутри, превратили тела симбионтов в универсальных существ: сильных, выносливых, ловких.
Попав в несовершенное тело, Умшу сначала испугался, потом заскучал, а через пару дней воспрял духом. Он давно не занимался развитием тела «с нуля». Несколько тысячелетий тохи развивали новорожденных «партнёров» по стандартным параметрам. Гуманоиды рождались совершенно неразумными, только с базовыми инстинктами. Тохи, ответственные за их «эволюцию», настраивали функции новорожденных и контролировали их преобразование до нужной кондиции. Процесс был долгим и тело приходило в норму примерно к своему полному созреванию.
Тела симбионтов жили долго, так как их организмы были настроены на регенерацию, что отнимало немало энергии, но организм вырабатывал излишки, а энергия к разуму поступала извне. Однако приходило время, когда организм симбионта разрушался за считанные дни. Эта задача для тохов оставалась неразрешимой и ею продолжали заниматься все тохи Сандары.
Сейчас перед Умшу стояла задача, которую не решал никто из тохов. Ему нужно было преобразовать не только полностью сформировавшееся тело, но и уже подвергшееся возрастным деформациям.