И да, я, естественно, машинально, без всякой там задней мысли, осмотрела его тело. Широкие плечи, узкая талия. Мышцы, которые от каждого движения рук перекатываются под кожей. Шрамы. Множество. Несколько длинных, бугристых, идущих по диагонали от плеча к талии. Другие мелче, и больше похожие на отверстия от пуль — более округлой формы. Справа на боку была огромная синюшная гематома, а на пояснице — глубокие царапины. Чувствуя, как загораются от смущения щеки, спустилась взглядом еще ниже... О-о-о... Ну, стоило признать, что даже шрамы не портят этого мужчину! Тело такое, что хоть снимай на обложку "Плейбоя"!
Правда, восхищение только на секунду мелькнуло в мыслях, и тут же сменилось жалостью, от которой сжалось сердце. Столько боли пришлось вынести одному человеку!
Но тут же вспомнилось, что он не позволил мне даже помочь ему подняться! А я вообще-то с чистым сердцем и открытой душой! Стало так обидно, что просто вот хоть плачь! В конце концов, даже если что-то там случилось когда-то между нами, ведь нам дальше нужно как-то жить вместе, а значит, стоило бы и ему пойти мне навстречу тоже, а то, стараюсь только я одна!
— Знаешь, я вот думаю, — не выдержала я. — Даже если между вами... То есть нами и произошло это... скажем там, недопонимание, то ведь нужно же как-то...
Он замер.
Я замолчала.
— В последнюю нашу встречу ты, помнится, на коленях умоляла меня отпустить тебя жить к отцу с матерью. А теперь предлагаешь забыть?
— Ну, ты же не разрешил...
Он неторопливо положил на стул мокрое полотенце, а со спинки взял белую рубаху.
Мне его лицо было почти не видно, но даже сбоку, по играющим желвакам, по напряженной линии подбородка, я понимала, насколько ему больно одеваться. На руке от локтя почти до плеча тянулась только-только, видимо, прекратившая кровить, рваная рана.
Он медленно продел больную руку в рукав, а потом натянул рубаху через голову. Рубаха была длинной и доходила практически до колен. Взявшись за похожие на шаровары широкие штаны, висящие тут же на спинке стула, он обернулся ко мне и произнес отрывисто:
— Почему же? Я разрешил. Тебе одной покинуть этот дом. Только твоего полюбовника забрал с собой на войну. Да выдвинул условие, что после родов ребенок будет привезен сюда.
Моя челюсть, не выдержав удивления, все-таки упала вниз. Опаньки! Да тут настоящая "Санта-Барбара" происходит! Она... то есть я, получается, изменяла мужу с кем-то... Ну, логично предположить, что с молодым и прекрасным золотоволосым Брендоном. А он ей, то есть мне, получается мстил со служанкой? Или наоборот...
— Да разве ж я бы согласилась на такое условие! — возмутилась я, имея в виду последнюю его часть про ребенка — ну, мать-то ведь не должна бы желать избавиться от собственного малыша! И только открыла рот, чтобы пояснить свой ответ, как он перебил.
— Так ты и согласилась, Эсми. Поэтому я и был удивлен видеть тебя здесь.
13 глава. Экзамен. Камни. И правда
Третий час мы сидели в кабинете. Ну, точнее, только я одна сидела. За столом. Видимо, на хозяйском месте.
Ощущала себя так, словно была на экзамене. Причем предмет знала из рук вон плохо. Мне иногда, надо сказать, до сих пор такой кошмар снился — когда экзамен, а я не готова, а препод — чудовище и злодей, и поблажек никому не дает, даже беременным...
Ну, вот примерно такое чудовище меряло шагами кабинет — от окна до двери и обратно. Хмурилось. Бросало на меня подозрительные и даже, я бы сказала, изобличающие взгляды.
— Ну, так что же это за камень такой, а?
ТЯ тяжело вздохнула, перебирая кучку красивых медового цвета камней. Ну, не помнила я! В конце концов, в своем нормальном мире я настоящие драгоценные камни видела только в бабушкиных сережках, а бижутерию свою делала из заказанных через "Алиэкспресс" китайских стекляшек. Просто читала немного о камнях и их свойствах. И свои браслетики и колечки дарила подружкам, якобы согласно тому, какой камень какому знаку Зодиака соответствует. Но я не изучала же досконально!
— Яшма, — убитым голосом выдала я.
— Яшма? — пораженно воскликнул он, словно я не название камня сказала, а преступление совершила! Типа такой: "Возмутительно! Какая тебе яшма?"
— Ну-у-у, тогда этот, как его там, — я щелкнула пальцами в воздухе, вспоминая название. Оно очень-очень распространенное, его даже дети знают, но вот, хоть убей, вспомнить не могу! — Ну, как же...
Простые камни, "легкие" для меня — изумруд, рубин, сердолик, аметист, малахит — я выдала с лету, дальше дело сильно застопорилось.
— Янтарь! Вот! — радостно вспомнила я.
Он закатил глаза к потолку.
Нет, не янтарь, конечно. Янтарь более теплый такой, медовый, а этот камень прозрачнее, ярче.
"Господин Дэймон" подошел ближе и наклонился ко мне. Прям близко-близко. Потыкал камнем мне под нос.
Но вместо того, чтобы рассматривать чудо природы, я зачем-то скользнула взглядом в глубокий вырез его белой рубашки. И, ну, будем честны, с собой, да, Дарья Васильевна? Не очень-то занимали тебя камни в присутствии этого человека!
"Просто он — красивый" — оправдывалась во мне непонятно откуда взявшаяся наивная девушка.
"Просто он такой... Опасно-харизматичный. И непонятно пока, чего в нем больше — опасного или харизматичного" — скептически отзывалась взрослая циничная женщина.
Просто мое и без того мало послушное мне тело, в его присутствии начинало вести себя совсем уж неприлично — наливалось какой-то истомой, бросалось то в жар, то в озноб, пускало мурашки по рукам и ногам. Короче, сходило с ума.
Ну, и меня заодно сводило.
Наши взгляды встречаются.
У него глаза такие синие-синие, прям вот даже фиалкового цвета...
Он, до этого заинтересованный и даже, кажется, увлеченный вытаскиванием из меня знаний, вдруг словно на границу какую-то натыкается.
Так. Стоп! И его взгляд медленно становится ледяным.
— Это... цитрин. Талисман плутов и повес. Камень, дарующий своему хозяину золото и внимание толпы. Спасает страдающих от головных болей, — отчеканил, словно прилежный ученик давно вызубренный урок.
— Да-а-а! Точно! — я хлопнула себя по голове. И пояснила тут же свои действия, увидев удивление в его взгляде. — Голова моя садовая! Цитрин. Знаю!
— Так вот скажи мне, понимаешь