– Сюда – это куда? – уточнила я.
– Кто ж его знает? Наверное, куда-то в Ханассу. Когда мы еще шли по Путям, я попыталась лягнуть одного, чтобы он свалился в Потусторонье, и очнулась уже тут, в этой темнице, часа за два до тебя. В окне не видно ничего, только стенку. По коридору за дверью ползает сердитый наг, огрызается на меня на своем дурацком языке, шипит, но вот воды принес и поесть.
– Поесть? – переспросила я, глядя на лежащие в миске листы.
Тонкие, светло-коричневые, они больше напоминали пергамент, а не еду.
– Да, – отозвалась нянюшка. – Это лаваш, хлеб их местный. Я уже попробовала, съедобный и не отравлен.
Я с изрядной долей сомнения потрогала сухие листы, потом все же рискнула и откусила от одного. Ну да, по вкусу напоминало хлебную лепешку или очень пресный блинчик, в который не добавили масла.
Жуя, я обдумала слова Даницы. Пожалуй, она права – мы в Ханассе. Здесь стояла гораздо более жаркая погода – с открытым окном в Греладе мы бы уже околели, но вместо этого со двора шло тепло. Дышалось тоже совсем иначе, веяло непривычной сухостью. И такой камень у нас в строительстве домов или крепостей никогда не использовали. Чтобы убедиться в этом, я потрогала стену и попробовала ее поковырять. Песчаник, точно. Хоть мое «чувство камня» и уступает Бодыгиному, уж тут-то ошибиться сложно.
Значит, прихвостни Шета уволокли нас в одно из его убежищ. Сколько же их у проклятого змея? И как давно он планировал все это, если успел подготовить несколько логовищ?
И главное – на кой ему мы с нянюшкой? Он же за глыбой лжеобсидиана шел!
Сковородку мою с пояса не сняли. Наверное, им не пришло в голову, что оружие способно выглядеть как обычная кухонная утварь. Логично же – что еще с собой носить девушке на поясе, как не сковородку? Но еще это значило, что пленившие нас наги в бою меня не видели, иначе бы забрали ее сразу же.
– Ты вроде говорила что-то про ценные сведения? – вспомнила я. – Почему ты думаешь, что мы можем что-то дать нагам?
– Это не я думаю, это, похоже, они так думают, – покачала она головой. – Наги с тобой обращались так, словно ты какая-то важная персона.
– Настолько важная, что они нацепили на меня рабский ошейник, швырнули в клетку и заперли на замок, – фыркнула я.
– Ошейник ошейником, а тронуть никого из нас не тронули, – возразила Даница. – Могли бы и избить, и чего похуже вытворить. Меня вон даже в сон погрузили чарами наподобие тех, которыми подчинили тебя в замке, хотя казалось бы, ну что им какая-то старая безродная бабка? По-моему, они считают, что мы с тобой родственницы, потому и не сбросили меня в Потусторонье по дороге.
– Это не ответ на то, почему нас захватили.
– Ну вот прямо ты хочешь, чтобы у меня на всё были ответы, – заворчала она. – Может, наги видели меня с Церестином и решили, что я буду хорошей заложницей. Может, видели тебя с Элентом и решили то же самое. А может, вообще-то что-то третье. Я, конечно, женщина умная, но змеючьи мысли читать еще не научилась. А по-греладски эти гады со мной не рвутся поболтать, представь себе.
– Ладно, ладно, – я подняла руки, сдаваясь. – Просто надо же нам как-то понять, что происходит и чего от нас хотят. Иначе как нам отсюда выбраться?
– Линни, ты ополоумела? – зашипела нянюшка. – Какое «выбраться»? Мы фьёрт знает где и фьёрт знает сколько злобных нагов нас сторожит! Тебе жизнь совсем надоела? Сиди на попе ровно и жди, когда твой кавалер придет тебя спасать! Лично я именно так и собираюсь сделать.
Я приподняла бровь.
– У вас с архимагом всё настолько серьезно?
– А у вас с Элентом? – парировала она.
– Он придет, – уверенно ответила я. Странно, но в чем я ни капли не сомневалась, так это в том, что эльф обязательно попытается меня вызволить. Вот только… – Если он жив, то придет.
Мы резко замолчали, глядя друг на друга.
Никто из нас не знал, что произошло в Волчьем замке после того, как нас украли и погрузили в магический сон. И Церестин, и Элент, и Шано, Баво, Кана и все остальные могут быть мертвы, а весь замок – стерт с лица земли. Сердце отказывалось в это верить, однако разум настаивал, что такой вариант по меньшей мере стоит держать в уме.
– Я все равно должна что-то сделать, – прошептала я. – Потому что если… если…
Эту фразу не хотелось продолжать.
Даница обхватила мои ладони своими, сухими и теплыми. Они у нее едва заметно подрагивали. Я вдруг поняла, что и моя всегда смелая, бойкая, язвительная нянюшка, защищавшая меня даже от тетки, тоже боится. Только я, невольно подражая отцу, прятала страх за тролльей бравадой, а Даница старалась скрыть истинные чувства, чтобы не пугать меня – ее воспитанницу, ставшую почти как родная дочь.
– Всё будет хорошо, – тихо произнесла она. – Ты права, надо что-то делать, но сначала над этим хорошенько поразмыслить, иначе нашим кавалерам окажется некого спасать. Согласна?
– Целиком и полностью, – у меня в самом деле не было желания повторить неудачный опыт Каны, которого обвели вокруг пальца и чуть не погубили вместе со всем отрядом. – Твои предложения?
– Что ты вообще знаешь о Шете? Почему он вытворяет все эти ужасы, хотя уж он-то давно должен был понять, чем закончится постоянное проделывание дыр в нашем мире? Что его привело к воровству и похищению? Почему он не боится в одиночку выступать ни против поморов на их островах, ни против Грелада, ни против собственной же страны? Ты задумывалась об этом?
Я нахмурилась.