— Прапорщик Печорин, — вдруг обратился ко мне князь, отхлебнув вина. — Вы сегодня проявили себя, как настоящий герой. Но скажите, неужели вас совсем не пугала перспектива быть разорванным на куски врагами или посаженным ими на кол, если бы вы попали в плен?
— Страх — плохой советчик в бою, ваше сиятельство, — ответил я, притворно скромничая. — А если уж суждено погибнуть, то лучше с честью.
— Браво! — воскликнул Максимыч, хлопая меня по плечу. — Вот бы все наши офицеры так рассуждали!
Вера прикрыла рот рукой, будто поправляя локон, но я заметил, как ее глаза блеснули от возбуждения.
— Однако, — продолжал князь, — я все же не могу не заметить, что вы, Григорий Александрович, человек явно непростой. Такие, как вы, либо быстро делают великолепную карьеру, либо…
— Либо быстро находят себе могилу? — досказал я.
Гиоргадзе рассмеялся:
— Именно! Но я надеюсь, что в вашем случае будет первый вариант.
Разговор перекинулся на другие темы, но я чувствовал, что князь что-то замышляет. Похоже, он догадывался о моих отношениях с Верой. Или, что хуже, уже собирался как-то отомстить мне? Когда ужин подошел к концу, Вера, под предлогом усталости, удалилась в свои покои. Но перед этим она успела шепнуть мне:
— Полночь. Сад у восточной стены.
Я кивнул ей едва заметно.
Ночь была тихой, и тишину лишь изредка нарушали крики дозорных. Я осторожно пробирался по темным закоулкам крепости, избегая внимания к себе патрулей. В маленьком заброшенном саду, заросшим диким виноградом, возле полуразрушенного старинного дома уже ждала Вера, разглядывая звезды на небе.
— Ты опять опоздал, — прошептала она, но в ее голосе не было упрека. Она сразу обхватила меня руками и страстно поцеловала. Потом, когда Вера уже получила от меня все те удовольствия, на которые рассчитывала, она отстранилась, опустив подол платья, под которым на ней ничего не было, и тихо произнесла:
— Кажется, Георгий что-то задумал.
— Он всегда что-то задумывает. Служба у него такая, — сказал я.
Она нежно провела рукой по моему лицу, проговорив:
— Иногда я его боюсь, Жорж… Мне кажется, что он знает о нас. Или догадывается. Сегодня, когда ты воевал, он внезапно спросил меня, нравится ли мне прапорщик Печорин.
Я почувствовал, как холодок пробежал по спине.
— И что ты ответила? — поинтересовался я.
— Что ты храбрый офицер, — она прижалась ко мне. — Но Георгий не дурак. Рано или поздно он все поймет.
— Тогда нам нужно быть осторожнее, — прошептал я.
— Или… — ее голос стал тверже, — или действовать первыми.
Я отстранился, чтобы лучше разглядеть лицо Веры в лунном свете.
— Что ты имеешь в виду?
— Князь Гиоргадзе не так прост, как кажется. Он ведет какую-то свою игру. И я пытаюсь понять, в чем эта игра заключается. Но, одно я уже поняла. Он страшный человек. Если он решит, что ты ему мешаешь, он не остановится ни перед чем. Например, он может отправить тебя на верную смерть…
— И что же ты предлагаешь? — спросил я прямо.
Вера не ответила, но ее молчание сказало мне все красноречивее слов. Определенно, она была авантюристкой.
Едва я простился с Верой, проводив ее, как наткнулся на Вулича. Серб искал меня, чтобы сообщить, что готов к вылазке, о которой мы говорили перед ужином. И поздней ночью наш маленький отряд, — я, поручик Милорад Вулич и пятеро самых проверенных казаков, — выбрался через потайной ход в крепостной стене. Мы двигались бесшумно, придерживаясь теней.
Луна скрывалась за тучами, и это играло нам на руку. Вулич на этот раз решил командовать. Он вел нас по высохшему руслу реки, как и было заранее намечено по карте и согласовано с Максимычем. Вскоре вдали замерцали огни лагеря горцев.
— Там, — шепотом указал Вулич.
Мы затаились, наблюдая за перемещениями супостатов в свете костров. Лагерь был не таким большим, как ожидалось. Видимо, пленные не врали насчет численности чеченцев. Но, дисциплина у них была строгая: часовые стояли на постах, патрули обходили периметр.
— Видите большой шатер с черным флагом? — прошептал серб. — Держу пари, что это их штаб.
— А вон те повозки — точно с припасами, — добавил опытный урядник Семен, который снова вызвался идти с нами на дело «охотником».
— Значит, план такой, — тихо сказал серб Вулич. — Мы поджигаем телеги, создаем хаос, а затем отступаем тем же путем. А я попробую пробраться к шатрам. — Может, разузнаю что-то о Бэле…
— Один? Это безумие! — возразил я.
— Но шанс есть, — произнес он.
Я сжал его плечо, предупредив:
— Только будь осторожен. Если что — сразу отступай этим же путем.
Мы разделились. Наши казаки-пластуны и урядник Семен крадучись направились к повозкам. Я прикрывал их, затаившись в кустах с тремя заряженными пистолетами и наблюдая за лагерем горцев в подзорную трубу. А Милорад бесшумно скользнул в сторону шатров. Вскоре Семен вернулся ко мне, доложив, что все приготовлено к подрыву. Но Вулича все не было, и урядник Семен остался со мной, чтобы помочь в поисках серба.
— Черт! — выругался я и бросился вперед, предчувствуя, что с Вуличем могло случиться нечто нехорошее.
Сменив позицию на гораздо более ближнюю к лагерю, я лег на землю и опять внимательно всмотрелся в окуляр подзорной трубы. Среди фигур караульных, прохаживающихся между шатров с ружьями, я пытался найти поручика, но серба нигде не было видно. Наконец, я заметил лицо Милорада в отблеске пламени от большого костра, разожженного возле главной палатки. Серб сильно рисковал. Он залег, прижавшись вплотную к шатру и прислушиваясь к чьей-то громкой перепалке внутри него. Я не знал, как подать ему в темноте знак, что нужно немедленно уходить.
И потому мы с Семеном просто подползли к нему, и я схватил серба за руку. А он сказал мне:
— Печорин! Там внутри Азамат, Мертон и еще кто-то! Они спорят из-за Бэлы! Я слышу их голоса и ее имя! Но я не понимаю горский язык!
Из шатра, действительно, доносились голоса Азамата, Мертона и неизвестного. И урядник Семен, перевел нам шепотом:
— Ты обещал, что она будет моей!