— Милорад! — закричал я, хватая серба за рукав. — Нам нужно уходить! Это не наша битва!
Но поручик уже разрядил пистолеты в горцев и выхватил саблю. Его взгляд был прикован к Азамату, который, спрыгнув с камней, отчаянно отбивался от двух нападавших.
— Он отдает мне Бэлу! Я буду за него драться! — крикнул мне Вулич и рванул вперед.
Я выругался, но последовал за ним, приказав казакам прикрывать нас огнем. Мы врезались в гущу схватки. Я выстрелил в одного из горцев. А Казбич, заметив нас, издал яростный клич и направил своего коня прямо на Вулича.
— Ты зря сюда пришел! — проревел он, занося шашку.
Их клинки скрестились с лязгом. Вулич, несмотря на всю свою ловкость, едва успевал парировать удары. Сам Казбич и его конь дрались словно демоны. Их движения были напористы, стремительны и яростны. Но, мне показалось, что дрался горец нечестно. На нем под одеждой была кольчуга. А у серба никакой кольчуги не было. Да и коня такого боевого не имелось. А конь Карагез оказался не менее агрессивным, чем его хозяин. Он теснил грудью, кусал и бодал головой гнедого коня поручика.
И потому, желая спасти Вулича, я не стал мешкать, выстрелив из своего второго пистолета Казбичу прямо в грудь. Кольчуга не устояла против пули, и горец слетел со своего Карагеза, растянувшись на камнях. Я вмешался как раз вовремя, поскольку Вулич получил глубокую рану от клинка Казбича в левый бицепс и слабел, теряя кровь. Еще несколько секунд, и поручик погиб бы под ударами горца. Мы с казаками бросились к Вуличу. И я перетянул ремнем ему руку над раной.
Глава 10
Тем временем, Азамат, воспользовавшись суматохой, рванул к Карагезу. Юный горец вскочил на чужого коня и, не разбирая дороги, помчался прочь. Наездником он был лихим, да и коню было легче нести на себе худосочного юношу, нежели матерого мужика, как Казбич.
— Предатель! — крикнул последний из товарищей Азамата, но в следующее мгновение пуля оставшегося в живых последнего тяжело раненого воина из отряда Казбича оборвала его слова. И сам этот воин, сделав последнее усилие и истратив все оставшиеся силы на свой точный выстрел, тоже умер. Тут я увидел, что Казбич приподнимается на локте, пытаясь наводить на меня запасной пистолет. К счастью, я вовремя это заметил, выбив ногой оружие из слабеющей руки горца.
— Хватит! — рявкнул я. — Казбич! Ты получил свое!
Тяжелораненый горец на миг замер, окинув затуманенным взором поле боя. Его люди все полегли под огнем наших казаков. Но, они успели добить последних молодых абреков, кроме Азамата, который позорно сбежал с поля боя. Причем, юный хитрец удрал, заполучив все-таки свой вожделенный трофей. И то, сколько ради этого коня погибло таких же юношей, как он сам, Азамата, похоже, не смущало. Вулич, тяжело дыша, стоял рядом со мной, поддерживаемый с двух сторон денщиками. С его сильно распоротой левой руки на камни капала кровь.
— Я предупреждал тебя, чтобы не лез в это дело, — сказал ему Казбич, испуская дух.
С этими словами он и умер. А его конь, словно тень, растворился среди скал ущелья, ускакав в темноту с Азаматом на спине. Мы же потащились обратно в крепость. Казаки несли раненых. Азамат удрал, но вся его банда была уничтожена бандитами Казбича. А банда Казбича была разгромлена нашими усилиями. Таким образом, получалось, что в этой кровавой стычке мы одержали двойную победу. Никто из наших не погиб. И можно было бы радоваться. Но, радости почему-то я не ощущал.
Когда удалось остановить кровотечение из раненой руки, Вулич смог ехать верхом. Но, он волновался не о своей ране. И не о том, сколько казаков получили ранения в стычке, а как там Бэла. И я, глядя на него, думал: «Вот еще один сумасшедший. Только Азамат одержим конем, а Вулич — женщиной».
— Она сказала, что останется в крепости, — пробормотал Вулич. — Но что, если это была ложь?
Я не ответил влюбленному дураку. В моей голове все еще крутились сцены жестокого боя, после которого трупы горцев остались лежать возле развалин древней сторожевой башни. Когда мы вернулись, Максим Максимович встретил нас у ворот. Вид у ветерана был встревоженный. Отголоски перестрелки слышали в крепости.
— Ну что, живые? — спросил он, хмуро оглядывая нас.
— Еле справились, — доложил я. — Две банды горцев уничтожены. Казбич убит. Азамат сбежал. У нас четверо раненых казаков, да еще и поручик Вулич шашкой порублен немного, но не опасно для жизни.
Комендант тяжело вздохнул, сообщив неприятную новость:
— А девчонка-то ваша исчезла.
Вулич побледнел, переспросив:
— Что? Бэлы нет в крепости?
Штабс-капитан рассказал:
— Как только вы уехали, она сказала, что хочет увидеться со своей служанкой, с которой условилась встретиться в час заката возле ручья недалеко от крепостных стен. Мол, служанка должна подвезти туда на ослике ее вещи из дома. Я приказал сопровождать Бэлу своему денщику Андрею. А потом… Андрея и девки след простыл. Я выслал взвод солдат с факелами. Но, никого не нашли в темноте. Ни трупов, ни следов.
Вулич сжал кулак здоровой руки, пробормотав:
— Значит, это была ловушка!
— Или нет, — сказал я. — Может, ее брат зарезал Андрея, чтобы забрать сестру обратно?
Но, интуиция подсказывала мне — что-то здесь нечисто. Чуть позже, когда Вулич отправился к фельдшеру, который уже все приготовил, чтобы зашивать поручику длинную рану на левой руке, я опять зашел к Максимычу.
— Никифоров уже вернулся в крепость? — поинтересовался я.
Комендант нахмурился, ответив:
— Нет. И что-то мне это совсем не нравится, Печорин.
Я кивнул, проговорив:
— Мне тоже не нравится. Он знал, куда мы идем. И слишком вовремя «охотился» возле того ущелья.
— Думаешь, это он предупредил Казбича о том, где прячется Азамат? — спросил штабс-капитан.
— А почему бы и нет? Если он шпион, то мог не просто предупредить их, а стравить, намеренно спровоцировать всю эту резню между молодыми и старыми горцами. Англичане умеют манипулировать туземцами. Это у них в крови, — высказал я свои соображения.
Максим Максимович потер виски и сказал:
— Я не думаю, что Никифоров англичанин. За годы службы я заметил бы, что он другой. Но я уверен, что сам