Вуличу тоже сходу ничего выяснить не удалось. Пока он лишь воспользовался моим советом и ходил везде вместе с двумя вооруженными денщиками, да и сам при пистолетах. И никто на него не нападал. Возможно, шпионы просто боялись, что называется «засветиться» и «подставиться». Ведь выглядел серб очень грозно и решительно. И враги понимали, что с таким воином им сладить будет непросто.
Дни шли за днями. Ничего интересного не происходило. И тут нас внезапно пригласили на свадьбу к местным жителям. А события, как оказалось, продолжали развиваться по книге Лермонтова. Даже несмотря на то, что поручик Вулич теперь остался в живых и служил в крепости вместе со мной.
Приглашение на свадьбу к местному князю пришло неожиданно. Он сам приехал в крепость и пригласил к себе русских офицеров. Максим Максимович, хоть и не любил подобные мероприятия, рассказывая всем, что давно, мол, бросил пить и теперь может позволить себе лишь пригубить хорошее вино, чтобы поддержать тост, тем не менее, считал, что отказываться нельзя — дипломатия с этими горцами важна прежде всего.
— Ну что ж, придется ехать. Только смотрите, прапорщик Печорин, держите ухо востро. И вам, поручик Вулич, тоже советую не расслабляться, — предупредил комендант, когда мы собрались в путь.
Князь принимал нас в своем большом доме, расположенном на склоне горы в ближайшем ауле, с восточным радушием, но за улыбками его приближенных я уловил настороженность. Особенно внимательно за нами наблюдал один из его нукеров — широкоплечий и седоватый, с орлиным носом и холодными глазами. По виду опытный воин.
Вулич шепнул мне:
— Я тут времени даром за эти дни тоже не терял. Как приехал с тобой в крепость, так сразу начал наводить справки о местных жителях. Видишь того седоватого? Это лихой наездник по имени Казбич. У него отличный конь по кличке Карагез — мечта всех горцев. Азамат, сын князя, положил на коня Казбича глаз и уже не раз пытался выменять этого скакуна на что-нибудь ценное.
Я кивнул, но больше меня заинтересовало другое: среди гостей был Никифоров. Он сидел в углу, пил чай и что-то оживленно обсуждал с одним из старейшин аула, бегло разговаривая на горском наречии.
— Любопытно… Офицер из русской крепости на свадьбе у горского князя общается с местными, словно со старыми друзьями. И он говорит с ними на их языке! Когда только успел выучить? — заметил я, указывая на нашего интенданта.
Вулич усмехнулся:
— Он же охотник, говорил Максимыч. Видимо, не только на кабанов в горы уходит, но и на местных девок посмотреть, да делишки выгодные обделывать с горскими торгашами. Вот и выучил он их язык ради собственной выгоды.
Серб не спускал глаз с хорошенькой местной девушки, которая вертелась и крутилась перед ним в танце, одаривая улыбкой. Заметив внимание офицера к девушке в разгар празднества, Азамат, юный и пылкий княжеский сын, подошел к Вуличу и, указывая на неутомимую танцовщицу, сказал с хитрой улыбкой:
— Тебе нравится моя сестра Бэла? Она будет твоей, если достанешь мне коня Карагеза.
Я сам смотрел на эту девку во все глаза, потому что танцевала она, на самом деле, превосходно. А еще я, как только услышал имя, отчетливо понял, что перед моими глазами она самая — героиня книги Лермонтова! Но, я понимал и то, что эта Бэла совсем не в моем вкусе, хотя прежнему Печорину она очень нравилась. На мой взгляд фигура ее была чересчур тощая и костлявая, а ее профиль с горбатым носом казался слишком хищным. Я же всегда предпочитал иную форму носа у противоположного пола, гораздо более женственную. Да и размер груди тоже у Бэлы не дорос до моих предпочтений. Но Вуличу, похоже, нравились именно такие девчонки: черноглазые, худые и носатые южанки. Ничего удивительного, ведь он сам родился в южных краях на Балканах.
И я видел, как Милорад на мгновение замер, когда Азамат предложил ему сестру в обмен на чужого коня. Сербская кровь Вулича закипела, но он сдержался и лишь сухо ответил:
— Я не торгую женщинами.
Азамат нахмурился, но тут же засмеялся, будто пошутил. Однако в его глазах мелькнуло разочарование.
На обратном пути в крепость нас неожиданно догнал всадник. Это был Казбич.
— Русские, — крикнул он хрипло, — берегите спины. В горах не все спят.
И прежде, чем мы успели что-то ответить, он исчез в темноте.
— Что это? Намек о бдительности, или скрытая угроза? — спросил Вулич.
— Или новое предупреждение от английских шпионов, — ответил я. — Надо будет обязательно проследить за этим Казбичем. Чую я, что неслучайно он кольчужку пододевает под свой черкесский наряд.
Глава 9
Возвращение в крепость прошло без происшествий, но слова Казбича не давали мне покоя. На следующее утро я отправился к Максиму Максимовичу, чтобы доложить о странном поведении Никифорова и о предупреждении от Казбича.
— Значит, Никифоров водит дружбу с горцами и знает их язык? — хмуро пробормотал комендант, постукивая пальцами по столу. — Это еще не делает его шпионом, но… весьма подозрительно. Особенно, если учесть, что он исчезал тогда перед вашим приездом, а мне не говорил, что уже, оказывается, выучил язык горцев.
— А что насчет Казбича? — спросил я.
— Я слышал, что он опасный человек. Говорят, его семья владеет пасеками в горах и ведет торговлю медом, а сам он не раз переходил границу, бывал и у персов, и у турок. Если англичане ищут агентов среди горцев — такой, как он, — подходящий кандидат.
— Тогда, тем более, нам нужно за ним внимательно следить, — сказал я. — Вулич уже договорился с одним из местных. Он за деньги будет докладывать поручику, в какие дни Казбич появляется в ауле, а в какие — уезжает.
В тот же день вечером Вулич, вернувшись с патрулирования в окрестностях крепости, сообщил мне неожиданную новость:
— Азамат сегодня внезапно подъехал ко мне на коне. Говорил, что если я не хочу Бэлу, то, может, мне нужна другая награда за коня? Например, золото или дорогое оружие.
Я поинтересовался:
— И что же ты ответил Азамату?
Вулич поведал:
— Я