— Ясно. Глупо вышло.
— Вы просто поспешили. Но во всем остальном — никаких нареканий. Если бы я не затянул совещание, почувствовав подвох, то все прошло бы гладко.
— Все на совещании знали об этом?
— Знали? Нет. Только капитан Володин с легким подозрением посматривал на вас. Но что конкретно он думал, я не знаю. Полагаю, что он допустил, будто мы с вами разыгрываем перед ним какой-то спектакль и все эти вопросы давно оговорены.
— А вы не боитесь меня?
— Я же сказал, что мы заинтересованы в контакте. Уверен, что Виктор тоже. Произошедшее недоразумение нам хотелось бы замять. Некий общий враг решил нас рассорить.
— А вдруг это происки внутренней оппозиции, направленной на срыв контакта? Или вообще разборки между его женщинами? Вы об этом не думали? — Прищурилась Матильда.
— Думал. Но пока у нас крайне мало материалов, чтобы делать выводы. И еще меньше времени на рефлексию. Проблемы нарастают со стремительностью снежного кома.
— Хорошо. Виктор в скором времени узнает о вашем предложении сотрудничать. Я не уверена, что ответит быстро, но это уже не от меня зависит.
— Не хотите представиться?
— Матильда Владимировна Романова.
— Но ведь это не вы.
— Это тело зовут именно так, — с нажимом произнесла женщина, улыбнулась, и, попрощавшись кивком, направилась к двери.
— Если будут какие-то сложности — сразу звоните мне, — вдогонку ей крикнул генерал. — Лишние эксцессы нам не нужны, и так пролилось много крови. — Но Матильда ничего не ответила, словно бы пропуская реплику мимо ушей. Она ушла, а уже очень немолодой генерал устало осел в кресло и потер руками виски. Голова шла кругом. А главное — сверху требовали результат, который пока выдать не удавалось.
Часть 2
Глава 3
Виктор медленно провел рукой по запыленному теплому металлу ЗСУ-23–4. Урчащий рокот дизеля приятно перекликался с легкой вибрацией корпуса, словно живого….
Перед ним раскинулся Ондостомен — один из городов солнечных эльфов. Ну, он был таковым когда-то, пока его не уничтожили в день слабости бога солнечного света — Аматерона. С тех пор и лежал в запустение, пока на закате одного совершенно не примечательного дня, к оскверненным останкам города не подошла целая армия. Почему на закате? Потому что ночью срабатывают все защитные плетения и из земли поднимаются натурально армии всякой нежити. Ну… так доносила разведка. Вот с ней и хотелось пообщаться поближе.
Тишина.
Тени медленно ползли по земле, пожирая вполне себе целые постройки.
Пусто.
Кажется, будто в городе нет ни единой души.
— Ты готова? — Обратился Виктор к стоящей рядом Ализель.
— Да, — глухо ответила та, хмурясь.
После воскрешения она вообще довольно часто хмурилась. Видимо сказывалось пребывание в цепких лапках Ллос. Да и прочих факторов хватало. Так, например, теперь она была не солнечная эльфийка, а и’ри’тори, что автоматическое изменило отношение к ней Арьяны. Если раньше та хоть и была вежлива, но все равно держала дистанцию, то теперь стала если не лучшей подругой, то чем-то подобным. Возилась с ней словно ребенком. Это смущало и заставляло изрядно рефлексировать при общении с теми, кто был с ней одной расы. Цири только ухмылялась. А Селентис сочувственно вздыхала — она оказалась в том же положении. Но главное — боги. Ллос выполнила свое обещание и освободила обеих женщин, подчистив им сакральные узы. Это было жутко дискомфортно. За столько столетий и Ализель, и Селентис как-то привыкли к тому, что они проводники божьей воли. А тут раз — и все. Обычные живые существа. Да, магические способности выросли очень существенно. Да, они превратились в и’ри’тори, которыми всегда грезили. Но внутри их жгла пустота. Словно вырезали какую-то такую родную и любимую опухоль, с которой организм свыкся, слюбился и теперь чувствует себя одиноко и неполноценно.
— Ступай. Если что — попусту не рискуй.
Ализель ничего не ответила и молча пошла вперед.
Шаг.
Еще один.
Ничего не происходило.
Полсотни шагов.
Ализель вошла на главную аллею, ведущую к алтарю. Здесь по мраморным плитам уже вилась какая-то паутинка черной гадости, пропитавшей камень. Но все также тихо. А главное — нет ни трупов, ни обломков. Так — немного листьев гоняет ветер. На эту удивительную чистоту все и обратили внимание, иначе бы ее и не отправили «посмотреть». Явно за городом кто-то присматривал. Вот с ними-то Виктор и желал поговорить, а если повезет, то и договориться.
Двадцать минут бывшая эльфийка медленно шла по знакомым до боли дорожкам. Ведь именно здесь она прожила большую часть своих двенадцати столетий жизни. Училась, любила, страдала, рожала, рыдала…. Ни с каким другим местом во всей Вселенной у нее не было связано больше воспоминаний. Да каких ярких! Буквально каждая скамейка, каждый столб, каждый дом был так или иначе помечен в ее памяти целой плеядой событий…
И вот он алтарь.
Красивая ажурная дверь, словно выращенная из золота, аккуратно лежала в стороне. Да, разбитая. Но Ализель помнила, как ее разметало по залу алтаря. Теперь же она разместилась сиротливой и очень компактной кучкой обломков в стороне от прохода.
— Ты смелая… — прошелестел до боли знакомый голос из тени. — Всегда была смелой. Зачем ты пришла?
Ализель медленно повернулась на голос.
— Ты… — тихо выдохнула бывшая солнечная эльфийка, увидев перед собой лицо старшего сына. Того самого, что остался прикрывать ее отход. Лучший мастер клинка всего Ондостомена.
— Ты изменилась, — покачал он головой. — В тебе больше нет искры Аматерона. Ты… ты… ты вообще не солнечная эльфийка! Невероятно….
— Я умирала. Смерть не проходит бесследно.
— Для меня тоже, — оскалился сын, демонстрируя сильно клыки вампира.
— Это ты тут порядок поддерживаешь?
— Мы, — хором ответили два женских голоса, и дочери Ализель вынырнули из тьмы, усевшись рядом с братом. — Ему и так хорошо было. А мы не можем — нам больно смотреть на всю эту разруху.
— Сами все чистите? — Поинтересовалась Ализель.
— Зачем? — Удивилась Мирра. — У нас много зомби. Вот они по ночам все и отдраивают.
— Ты хочешь возродить