– Что вы имеете в виду? – боязливо спрашивает Ольга.
– Пойми, дитя, в наших жилах течёт крупица настоящей царской крови. И эта кровь в минуты опасности может спасти жизнь, но взамен легко лишит разума, тела или памяти. Никто не скажет вам точно, что произойдёт, но одно запомните хорошенько: берегите каждую каплю своей крови, не рискуйте понапрасну. Иначе кто знает, чем вам придётся заплатить за её трату.
От подобных слов у меня мурашки пробегают по затылку. Сколько же раз я разбивала коленки, резала себе пальцы, помогая на кухне Ольге с готовкой, или давила прыщики по ночам в ванной комнате! Выходит, вся эта пролитая кровь могла мне здорово аукнуться из-за моей неосторожности? Вот уж новости так новости!
– Вы нам очень многое объяснили. – Оля склоняет голову в знак благодарности, и Сто Девяносто Девять отвечает ей учтивым кивком.
– Вы занимательные собеседники, мои хорошие, хотя и весьма юные. И если сможете, то приходите ко мне ещё – поговорить, посидеть, послушать. Я всегда рада гостям. Но сейчас вам пора идти. Время в вашем и моём мире течёт по-разному. И если вы вовремя не вернётесь в своё гнездо, то И-Скан-Дэр может натворить в нём много дурных дел…
– Как, уже уходить?! – в голосе Леры слышится обида.
– Постойте, – просит Дима, поднимаясь на ноги. – Но вы так и не сказали, как расколдовать мою маму! Она находится под влиянием И-Скан-Дэра, и нам нужна помощь, чтобы вернуть её!
– Ты говоришь про Анфису? – Сто Девяносто Девять неожиданно морщится. – Будь моя воля, я бы так её и оставила. Всяко больше проку…
– Но это же моя мама! – чуть ли не плачет наш брат.
– А ещё она воровка, – довольно сурово заявляет хозяйка квартиры. – Однажды она кое-что украла из моего мира, из этого дома. И с тех пор боится здесь появляться. Она поставила свои эгоистичные желания выше всех предупреждений и голоса разума.
– Неправда! Мама никогда бы так не поступила! Она никогда ничего не воровала!
– Значит, ты плохо знаешь собственную мать.
От холодного тона хозяйки хочется сжаться в комок, но Дима, переборов свой внутренний страх, неожиданно делает шаг вперёд и тянется к одной из рук Сто Девяносто Девять, которая свободно лежит на спине Аха. С невероятной учтивостью он обхватывает ладонями её исхудавшую кисть и поднимает на хозяйку открытый взгляд:
– Я прошу вас, пожалуйста, помогите. Я люблю свою маму, и мне её очень не хватает. Я знаю, что иногда она может быть несносной, язвительной или упрямой, но я всё равно хочу, чтобы она очнулась от своего иллюзорного сна и опять была рядом со мной и сёстрами. У нас больше никого не осталось, кроме неё. Пожалуйста, скажите, как её вернуть…
Я никогда не слышала от него таких проникновенных слов, способных растрогать любого. На лице Сто Девяносто Девять тоже проступают явные сомнения. Она долго и задумчиво разглядывает Диму с каким-то чрезмерным интересом, будто заново пытается составить о нём мнение, и потом с тяжёлым вздохом признаёт:
– Может, так оно и лучше, в самом деле… Ты удивительно хорошо воспитан. И я вижу, как искренне ты любишь Анфису. Наверное, это что-то да значит… К тому же она, кажется, ваша старшая… Что ж, ладно. Я расскажу, как вы можете ей помочь.
– Спасибо! Спасибо! – Брат крепко сжимает её руку, пытаясь передать всю свою благодарность.
– Но не всё здесь зависит от вас. Если она сама не пожелает выбраться из иллюзий, в которые её погрузили, то тут мало что поможет.
– Кто же в своём уме захочет оставаться в вымышленном мире, когда вся жизнь – тут! – восклицаю я, но Сто Девяносто Девять охлаждает весь мой пыл одним внимательным взглядом и мягко высвобождает руку из ладоней Димы.
– И-Скан-Дэр мог внушить ей чувство вины, которое медленно пожирает её изнутри, мог погрузить в чудесные грёзы о лучшем мире или даровать покой, если она желала его. Не во всех случаях реальная жизнь покажется ей привлекательнее.
– И что нам нужно делать? – осторожно спрашивает Ольга.
– Вы должны напомнить ей, кто она. Заставить её отвлечься от иллюзий, надуманных обид и самопожирания – или же заставить усомниться в реальности её грёз. Она должна понять, что есть место, где её ждут, где она ещё не завершила свои дела. Дайте ей почувствовать себя нужной и желанной в гнезде. И тогда хрустальный дворец иллюзий даст трещину.
– Выглядит не так уж и сложно, – бормочет Лера.
– Если И-Скан-Дэра не будет рядом, то его влияние ослабнет. При желании вы сможете пробиться, достучаться до её разума. Но в реальность её вернут только по-настоящему сильные чувства и воспоминания. Иначе она может захотеть навечно остаться в мире иллюзий. Поэтому действуйте с умом, мои хорошие.
– Мы постараемся, – обещаю я.
– А теперь ступайте. Вы и так пробыли у меня уже довольно долго. Это плохо скажется на вашем гнезде.
Сто Девяносто Девять подхватывает безвольного сонного Аха и передаёт его в руки Диме, который сразу же крепко прижимает кота к себе.
– Я провожу вас.
Мы все поднимаемся с подушек и направляемся к выходу. Всё это время нас сопровождают длинные гибкие конечности хозяйки, а сама она по-прежнему остаётся в комнате. В прихожей её руки нажимают на какие-то скрытые в стене кнопки, и входная дверь легко отъезжает в сторону, выпуская нас в подъезд. Одна из рук тянется за пределы квартиры и вызывает лифт. Едва металлические створки с шумом распахиваются и мы запрыгиваем в кабину, Сто Девяносто Девять машет нам на прощание своей худой кистью и втягивает руку обратно в квартиру.
Интересно, насколько могут удлиняться её конечности? Может ли она, например, протянуть руку до самого первого этажа этого дома?
Двери лифта отрезают нас от белоснежного этажа.
– Теперь мы хотя бы знаем, что нужно делать, – подвожу я итог, пока кабина медленно скользит вниз по тросам.
– Не зря мы столько времени сюда добирались, – хмыкает Оля, поглаживая медный ключ, висящий у неё на шее поверх футболки. – Кажется, Сто Девяносто Девять рассказала нам больше, чем Инесса и Анфиса за все годы жизни вместе с нами…
Неожиданно лифт замирает на месте, и нас всех хорошенько встряхивает от этой резкой остановки.
– Что это? – обеспокоенно спрашивает Лера. – В прошлый раз мы ехали очень долго! Почему сейчас добрались так быстро?
– Думаю, кто-то из жильцов вызвал лифт, – предполагает Оля, пока раскрываются створки.
– Значит, мы поедем с попутчиком? – мой вопрос повисает в оглушающей тишине.
Двери лифта открыты как пасть древнего