Приободренная мыслью о том, что единственной разницей между глубинами Дрербура и этой террасой было наличие ограждения, она снова рискнула выйти. Ветер вжал ее в стенку башни. Развалилась только дальняя часть террасы, а та, что прилегала к дому Ханаанскому, казалась нетронутой. Каменные загородки от ветра и пересохшие мертвые сады тянулись, покуда хватало глаз, перемежаемые длинными рядами пустых вазонов и шпалер. Гидеон двинулась туда. Путь оказался не очень простым – кое-где камень обрушился, и его не убирали. Кроме того, оставшиеся стенки никак не загораживали разбитый край террасы, рухнувший вниз. Зато через некоторое время Гидеон наткнулась на лестницу из чугуна и кирпича, прижавшуюся к башне.
Лезть наверх надо было до хрена, и чем выше она залезала, тем больше мертвой террасы открывалось. Внизу трещало море, сегодня оно приняло глубокий серо-синий цвет и пушилось белой пеной от ветра. Гидеон поправила солнечные очки, сделала глубокий вдох носом и полезла дальше. Она бросилась к первой же автоматической двери, которую увидела, и ударила в нее целых пять раз, прежде чем дверь тихо скользнула в сторону. Гидеон нырнула внутрь и прижалась к стене, дверь немедленно захлопнулась, и Гидеон помедлила минуту, собираясь с силами.
Внутри было темно. Она оказалась в длинном коридоре, поворачивавшем налево. Очень тихом и очень холодном. Пол покрывала бледная кремовая и черная плитка, выложенная звездами. Узор повторялся по всему коридору. Светлые плитки как будто плыли в воздухе, а темные тонули в тенях. В стены были вделаны большие панели из закопченного стекла, освещенные тусклыми желтыми лампами, в подсвечниках торчали пеньки мумифицированных свечей. Широкий тенистый коридор чем-то напоминал внутреннее святилище Дрербура, только без костей. Да тут вообще никаких украшений не было. Коридор казался странно замкнутым, он был гораздо меньше, чем должен был быть, он будто сжимался. Пол был красивый, стены тоже – деревянные, инкрустированные крошечными квадратиками темного стекла в аккуратных металлических рамках. В конце коридора, у поворота, стояла одинокая статуя. Наверное, человеческая, но голова и руки у нее отвалились, оставив торс с жалкими культями. Гидеон не сразу поняла, что оказалась в лобби и что эти двери – лифты. Над каждой висел давно мертвый экран: раньше там отображались номера этажей.
Гидеон сунула очки в карман рясы. Тихое эхо зашелестело, отдаваясь от стен, потом затихло. Снизу слышались голоса. Лестница в углу уходила вниз, через два коротких пролета виднелась площадка. Гидеон осторожно и бесшумно пошла вниз.
Неопределенное бормотание превратилось в голоса.
– …невозможно, Страж.
– Ерунда.
– Невероятно.
– Предположим, но по сравнению с чем?
Послышался какой-то шорох. Первый голос походил на женский, второй на мужской. Гидеон рискнула сделать еще шаг.
– Шесть надписей, – продолжил второй голос. – Самой старой – девять тысяч лет, самой новой, ну, за пятьдесят. За. Старина тут по-настоящему старая.
– Предел для видения – десять тысяч лет, – да, это был женский голос, незнакомый Гидеон. Низкий, спокойный, констатирующий очевидное.
– Ты слишком далеко заглядываешь. Девять тысяч. Пятьдесят. Здание.
– Ах.
– Да будет свет. Если уж хочется говорить о невозможном, давай поговорим о том, что это, – раздался шорох камня о камень, – на три с лишним тысячи лет старше этого, – тяжелый лязг.
– Необъяснимо.
– Разумеется, нет. Как и все в этом чудовищном скоплении охлаждающего газа, это совершенно объяснимо, просто нужно объяснить.
– Несомненно.
– Прекрати. Я хочу, чтобы ты слушала, а не упражняла мозг в поисках редких слов. Или все это здание целиком вытащили из мусорки, или мне систематически лгут на молекулярном уровне.
– Может быть, оно стесняется?
– Ну не повезло ему. Нет, дело не в этом. Тут какая-то хитрость. Помнишь мои экзамены за четвертый круг?
– Когда мастера остановили все ядро?
– Нет, это был третий. В четвертом круге они наполнили его тысячами фальшивых свидетельств. Роскошных, точнейших, даже со временными метками. Но ложных. Полная хрень. Никто не поверил ни одному слову. Зачем было беспокоиться.
– Если мне не изменяет память, ты назвал их кучей мудаков.
– Ну… да, строго говоря. Они преподали нам очень неприятный урок. Нельзя полагаться ни на что, потому что все, что угодно, способно солгать.
– Оружие, – заявила женщина довольно, – никогда не лжет.
Некромант – Гидеон никогда в жизни не была настолько уверена, что слушает именно чертового некроманта, – хрюкнул.
– Нет. Но и правды не говорит.
К этому моменту она уже подошла к низу лестницы и смогла разглядеть помещение под ней. Единственный источник света располагался в центре, по стенам расплескались длинные тени. Стены были, кажется, бетонные, расчерченные отслаивающейся предупредительной лентой. В центре, в свете фонаря, виднелся огромный металлический люк – такие ассоциировались у Гидеон с опасными отходами и бомбоубежищами.
Перед люком присел поджарый, недокормленный парень, закутанный в серый плащ. Свет поблескивал на очках, висевших на кончике носа. Рядом с ним стояла, держа в руках большой осколок статуи и фонарь, высокая фигура, тоже в сером, с ножнами на бедре. Волосы цвета беззвездной ночи были подрезаны на уровне подбородка. Держалась она беспокойно, как птица, переступала с ноги на ноги, дергала локтями, перекатывалась с пятки на носок. Парень прижал руку к углу люка, причудливо разлинованного лучами света, и размышлял над ним, как гадатель над кишками жертвенного животного. С помощью крошечного карманного фонарика он исследовал шов между полом и металлом.
Оба были грязны. Полы плащей покрывала пыль. На одежде и руках виднелись странные сырые пятна, как будто оба боролись в давно забытых катакомбах Девятого дома.
Гидеон придвинулась слишком близко: даже в темноте, закутанные в плащи с капюшонами, они все равно нервничали. Юнец в очках вздернул подбородок, слепо глядя на лестницу: завидев его резкое движение, женщина с рапирой обернулась и увидела на лестнице Гидеон.
Наверное, послушница Запертой гробницы, закутанная в черное, с нарисованным на лице черепом, стоящая в полутьме, – не самое духоподъемное зрелище. Рыцарь сузила глаза под капюшоном, сразу ставшие абсолютно спокойными, бросила обломок статуи, рухнувший с тяжелым стуком, и выхватила рапиру, не успел обломок отскочить от пола. Все нейроны Гидеон громко заорали. Она сунула руку в черную перчатку, а девушка в сером уронила фонарик, с тихим шелестом выхватила кинжал из ножен на плече