Пахло свежей рыбой, печеным маслом и дегтем. Миновал обед.
Наконец Ратибор созрел.
– Идемте рыбы в Днепре наловим, – предложил он друзьям.
Берег реки развезло жирной глиной, дождь капал и капал с запотевшего неба. Рыба ловилась плохо. Ратибор свесил ноги с позеленевшего деревянного пирса и не отрываясь глядел на привязанное к тонкой бечевке перо. От пера шли круги на воде, но рыбы не прибавлялось. Три тощих пескарика, изредка подергиваясь, умирали на досках.
– Рыбак… – Волк недовольно кинул в воду сухую травинку.
Река прилипла к ней прочно и медленно потащила в далекие дали – где нет дождя, где сытно, где рыба ловится лучше.
Пескари умерли. Бечевка дернулась. Ратибор подсек ее. Пескарей стало четыре.
– Щуку бы поймать… – мечтательно вздохнула Мара, укладывая рыбу в мокрый мешок.
– Пойдем в лес постреляем, – поглядел через реку Волк.
– А лук? – печально молвил Ратибор.
И река снова погрузилась в сонную тишину. Молчали.
Щука занималась своими делами, наверное, ела пескарей покрупнее.
– Ты заметил? – спросил у Волка стрелок.
– Не слепой, – не меняя выражения лица, отозвался певец.
Мара заинтересованно оглядела обоих.
– Сиди как сидела, – посоветовал Ратибор. – Если глянешь краем глаза на берег, увидишь сама.
Девушка осторожно скосила взор.
Восемь вооруженных копьями витязей шли прямо к пирсу. Шли уверенно – неопытные, наверняка из малой княжьей дружины.
Снова клюнула рыба. На этот раз оказался довольно крупный подлещик.
– Сидим спокойно, – предупредил Ратибор.
– Может, Владимир решил позвать на пир? – с надеждой предположил Волк.
– Ага… – Стрелок снова закинул уду. – Потому ввосьмером и с копьями.
Стало слышно, как на ратниках звенят кольчуги, кто-то помянул Ящера, оскользнувшись в грязи.
– Откуда знают, где мы? – удивилась Мара.
– У Владимира ушей… Как у нищего вшей, – резонно заметил Ратибор. – Если надо, отыщет.
Ратники подошли к самому пирсу.
– Эй, есть среди вас Ратибор? – спросил молодой десятник.
– Имеется. – Стрелок внимательно смотрел на привязанное к бечевке перо.
– Князь велел вас привесть. Тебя и всех, кто с тобой.
– Сейчас, все брошу и пойду… Видишь, люди делом заняты? Рыбу ловят.
– Если что, велели силой доставить. У стрелка поднялось настроение.
– Это интересно, – не скрывая веселости, вытянул пустой крючок Ратибор. – Думаете, ввосьмером сдюжите? Сходили бы лучше за подмогой, а то неровен час князь осерчает за невыполненный наказ.
Под личиной шлема десятника не было видно, как поднялись брови, но даже сквозь узкие щели можно было разобрать удивленное выражение глаз.
– Взять, – коротко приказал десятник.
– Стоять!!! – изо всех сил рявкнул Ратибор и, не вынимая меча, ринулся в драку.
Крик привел ратников в легкое замешательство, они действительно остановились, а когда снова рванулись – было поздно. Стрелок уже лихо пинался в самой гуще отряда.
– Тяжелые… Заразы… – стиснув зубы, ругался он, по одному роняя ошарашенных таким напуском в, итязей. – Отожрались на казенных харчах…
Пару раз он чуть не оцарапался о копья, но то скорее от злости на «сытых кабанов», чем от расслабленности. Первым пришел в себя десятник, правильно оценил силы и рванул что есть мочи к Киеву. Пришлось его остановить, метнув копье. Десятник рухнул, словно придавленный деревом.
– Это был тупой конец копья… – подходя, пояснил Ратибор. – Можно не умирать. Вставай, зараза, леший тебя понеси… Рассказывай.
Десятник попробовал что-то выдавить побледневшими с перепугу губами. Вышло плохо. Стрелок ничего не понял.
Волк безразлично удил рыбу, понимая, что друг справится без него. Мара стояла на бревнах пирса, пораженная не меньше десятника.
– Князь велел вас привесть, – повторил десятник и тут же получил добрую оплеуху по шлему. – Ящер! Не бейся ты так. Расскажу, дай отдышаться. Князь не со мной говорил, а с сотником. Тот мне все и передал, мол, надо привесть Ратибора с друзьями, они, мол, рыбу удят у пирса. Взял я почти весь свой десяток…
Ратники медленно выползали из воды на глинистый берег, стрелок их украдкой подчитывал, боялся, как бы никто не утоп. Вроде все.
– Вы садитесь на бережку, не стесняйтесь, – широко и по-доброму улыбнулся он им. – Только от воды ни шагу, заради великих богов. Не то пришибу, даже имени спрашивать не стану. И так узнаю на тризне. Кстати о тризне…
Он задумчиво посмотрел, как из-под шлемов дружинников струями стекает вода.
– У вас пожрать ничего не найдется?
– Не… – Десятник растерянно покачал головой.
– Ладно… – вздохнул Ратибор. – Это я так спросил, для порядку. Нет так нет. Слушай, а Владимир часом не на пир нас звал?
– Думаю, нет, – нахмурился десятник. – По крайней мере, сотник о тебе ни одного доброго слова не молвил.
– Как звать-то его?
– Сердюком кличут.
– Вот зараза… – сплюнул под ноги Ратибор. – Увижу, рога обломаю. Как три рубля в долг попросить, так первый бежит, спотыкается, а как доброе слово… Запущено у вас тут все. Совсем худо. Видно, правду волхвы говорят – сытая жизнь впрок не идет.
Он почесал лохматую макушку и рывком поднял десятника на ноги. От ворота кольчуги со звоном отлетели два колечка и шлепнулись в грязь.
– Распустились… – бурчал стрелок. – Княжий наказ исполнить не могут. Стыдобища…
От доброго пинка пониже спины десятник несколько шагов пробежал в сторону города.
– Веди давай! – фыркнул Ратибор. – Мне что, своих дел мало? Еще вашу работу доделывать…
Он хмуро зашлепал сапогами по грязи, а Волк с Марой переглянулись и, прибрав удочки, тоже направились к городским воротам.
Из кухонь княжьего терема выползал аромат еды. Самой разной – дух жареной рыбы смешивался с запахом печеного мяса, в эту смесь вплетались ароматы заморских пряностей, дешевой браги и дорогих медов. Ратибор сглотнул слюну и направился к Красному Крыльцу.
– Не туда… – усмехнулся десятник и ткнул пальцем в общую избу малой дружины. – Там вас сотник ждет.
– Ты холодную тряпицу к голове приложить не пробовал? – Ратибор звучно постучал себя пальцем по лбу. – Помогает. Чтоб я хоть порог этой халупы переступил? Не дождешься.
– Волоком потяну. – Десятник в княжьем дворе осмелел, расправил плечи, поправил шлем и соколом поглядывал на топающих позади дружинников.
– Погоди… – Стрелок осторожно взял его выше локтя. – Ты не знаешь, случайно, что у Ящера под хвостом? Могу показать. Мне, знаешь, как-то без разницы, княжий это двор или любой другой… Руки повыдергиваю, понял? И башку враз отверну. Так что веди сюда своего сотника. И поспеши, а то мне надоело о тебя кулаки сбивать, достану меч и на тебе же твою кольчугу расплету.
Десятник вспомнил, как Ратибор бьется без меча, и решил не проверять, что будет, если он пустит в ход оружие.
– Ждите тут, – сказал он для важности и чуть не бегом рванулся в избу.
Дружинники осмелели и подошли ближе, но вскоре им наскучило изображать стражу и они принялись рассказывать друг другу байки, хохоча после каждого третьего слова. Мару они не стеснялись, но, в отличие от многих девок, она, им на удивление, не заливалась стыдливым румянцем, а разглядывала суетящихся по двору гридней, носивших еду. Посмотреть действительно было на что – блюда печеной рыбы, груды мяса, караваи хлебов, целые бочонки стоялого меда.
Дружинники продолжали покатываться со смеху, переходя ко все более откровенным подробностям. Ратибор не выдержал.
– Хватит врать-то… – фыркнул он, ни к кому конкретно не обращаясь. – Какие девки, если ты всю ночь пьяным в корчме провалялся?
Один из дружинников запнулся и хмуро поглядел из-под густых бровей. Остальные заржали пуще прежнего, но теперь уже над разоблаченным товарищем. Тот плюнул под ноги и отошел в сторону.
– Откуда ты узнал? – удивленно спросил у стрелка Волк. – Мы же всю ночь на болоте…
– Да у него все на морде начертано, – усмехнулся Ратибор. – Крупными резами.
Певец только плечами пожал – сказать было нечего.
Вокруг княжьего крыльца, прямо в пыли, валялись сытые собаки, некоторым даже лень был двинуть мордой, когда кто-нибудь из гридней наступал у самого их носа.
Волк расстегнул пряжку и хмуро подтянул пояс.
– Почему на хреновую жизнь говорят