Что закономерно для модели моей детско-родительской семьи – я не помню, чтобы мой отец как-то во все это вмешивался.
Таким образом, с идеей зависти к пенису можно соглашаться, а можно спорить, однако есть в ней одно фактическое зерно: на определенном этапе психосексуального взросления дочь тянется к отцу и отстраняется от матери вплоть до вербального выражения ненависти. И активная и твердая отцовская позиция здесь крайне важна. Отец должен четко объяснять дочери, что место его женщины занято и родить от него ребенка дочь никогда не сможет.
Разумеется, при разговоре с дочерью отец не должен переходить границу, где твердость его позиции сменяется насилием по отношению к ребенку.
Если же отец не проявляет себя в ситуациях, в которых девочка отталкивает от него мать, или же выражает молчаливое согласие (просто наблюдает), фантазия девочки расцветает бурным цветом, запечатлевая конфликт, с которым она будет сталкиваться и во взрослой жизни. Например, бесконечно попадая в любовные треугольники, деля любимого мужчину с кем-то другим и продавливая идею, что «да, нельзя, но, может, все-таки можно?!».
Как влияет на дочь хождение отца по дому в трусах?
На основании моего опыта общения с девочками возраста 18–35 лет, могу сказать, что дефилирование отца под дому в исподнем – больше классика, чем редкое явление.
Давай с тобой сразу определим, что трусы и шорты – это не одно и то же. Понятное дело, что голый отцовский торс тоже далеко не каждой дочери приятно видеть, но все же будем различать шорты, являющиеся верхней одеждой, и трусы, являющиеся нижним бельем.
Да, бывают шорты, неотличимые от белья, и тут я бы сказала, что все зависит от психологического восприятия. Мы с самого детства четко понимаем, что является бельем и не должно показываться окружающим, а что является верхней одеждой, даже если короткой. Однако каждый человек уникален, и девочку могут раздражать (во всех смыслах этого слова) как трусы на отце, так и «безобидные», казалось бы, шорты.
В любом случае трусы, воспринимаемые как нижнее белье, указывают на пересечение взрослой и детской сексуальности и нарушение детского интимного пространства, которым ребенок обладает от рождения.
При этом было бы некорректно обсуждать отца в трусах в отрыве от остальных маркеров. Как правило, маркеры есть, и тогда мы уже говорим, что отец не просто ходил в трусах, а систематически указывал на:
– отсутствие барьера между сексуальностью родителей и дочери;
– отсутствие барьера между отцом и дочерью так же, как между мужем и женой.
Среди маркеров: разрешение ей самой ходить по дому полуголой; ярый протест против любых проявлений мужского внимания в ее адрес; вхождение в комнату дочери без стука, что является аналогом проникновения в ее пространство и – символически – в ее тело (во взрослом возрасте это может превратиться в то, что избранник девочки считает своим правом входить без спроса в ее тело уже физически, а сама девочка считает себя обязанной «выполнять супружеский долг»).
Как правило, действия отца не срастаются у дочери в единую картинку, оставляя на поверхности главное: отец в трусах.
И, казалось бы, не подкопаешься. Он же в трусах, а не голышом. Однако отец ведь не ходит в трусах, когда в доме появляются посторонние женщины. Почему при других женщинах он одет, а при своих раздет?
Потому что они – его.
Одна моя подписчица рассказывала, что так пытался сделать ее отчим, когда появился в их с мамой семье. Свои чувства от его полуголого тела она описывала как «жутко и неприятно». Попытка отчима продемонстрировать, что в доме живут его женщины, вызывала у нее ощущение, что «ты вроде дома, но как в гостях».
Поведение отца, дефилирующего в трусах перед дочерью-подростком, не носит для девочки откровенно эротический характер, потому что в ее психике все давно запрещено и вытеснено, но определенно будет влиять на развитие отношений в семье. Например, на соперничество с мамой, выражающееся в том, кто лучше моет пол или готовит.
Мама, испытывающая беспокойство из-за присутствия соперницы, будет тоже всячески нарушать личное пространство дочери, входя в комнату без стука, мешая посиделкам с подругами и свиданиям с парнями или даже запрещая ставить замок на дверь комнаты («А что, тебе есть что скрывать?»).
Со стороны дочери также могут наблюдаться провокации: она может надевать короткие пижамы или ходить по дому в трусах и майке. Мама в свою очередь будет повторять это, и мы получим эдакую нудистскую семью с непроработанными эдипальными конфликтами.
Обнаженные родители и барьеры детской и взрослой сексуальности. Нудизм
Думаю, ты уже можешь представить, насколько грубым нарушением интимного пространства девочки является появление в нем обнаженного отца. Это инцестуозное сексуальное взаимодействие, на которое должен быть наложен запрет, однако запрет нарушается, что приводит к психологической травме и может закрепляться в психике как сексуальное насилие.
Можно долго спорить о том, что тело – это просто тело, а в детстве все мылись с родителями в одной бане, и ничего, «выросли нормальными», однако эти доводы не отменяют вторжения в детское интимное пространство.
Если уж оно происходит, то должно сопровождаться объяснением, почему в семье придерживаются именно такой моральной нормы.
Взять, к примеру, нудизм, представляющий собой определенную культуру. В случае, когда родители придерживаются принципов этого движения и объясняют ребенку правила, а также отличие культурных представлений в их семье от культурных представлений большинства окружающих их людей, обнажение с меньшей долей вероятности приведет к травме. Все дело в знании ответов на вопросы «почему?» и «зачем?», однако родители часто этим пренебрегают.
Развитие сексуальности при отношении к обнажению как к части культуры не только в одной семье, но и у других близких людей, претерпевает изменения. Ребенок растет в совершенно определенной атмосфере со своими правилами.
Так, например, сексуальное взаимодействие между отцом и дочерью в некоторых африканских племенах не будет восприниматься как насилие, потому что является нормой для всех вокруг. Вторжение же в интимное пространство ребенка в социуме, где на это наложен запрет, неминуемо будет определяться как травма.
С распространением идей феминизма стало популярным подвергать сомнению доводы Зигмунда Фрейда, называть его шовинистом и сексистом и отрицать его представление о женщине. Скажу, что с некоторым оспариванием