– Сейчас нет. Но, полагаю, встретимся еще.
Алексей засмеялся:
– Лучше бы как-то без вашей канцелярии.
– Если вины нет, чего ее бояться? Честь имею!
Котелок приподнял. Алексей козырнул молодцевато, каблуками пристукнул. Правда, звона не получилось. Это кавалергарды носят шпоры, да и то для звона больше, чем для шенкелей лошади. А Алексей вдруг вспомнил фамилию чиновника, прямо на последней секунде встречи.
– Господин Добринский, искренне благодарю вас за участие в моей судьбе. Я ведь, если честно, ничего хорошего не ждал, хотя ничего предосудительного не совершил. Однако на вашем месте мог оказаться человек равнодушный, ленивый, которому чужую жизнь сломать – как плюнуть.
Видимо, чиновнику не часто говорили подобные слова. Все же чаще он арестовывал людей, виновных в государственных преступлениях. И чем дотошнее, лучше работа, тем больше ценит начальство и ненавидят арестованные и осужденные. Алексей исходил из того, что каждому надо воздать по делам его, как говорилось в писании. Отличился в любом деле человек – похвали, одобри, и он горы свернет. Виновен – отругай, но разберись – почему? Если по незнанию, по необученности, стечению обстоятельств оступился – это одно. А ежели по лености, равнодушию – гнать подальше. Как там у Бруно Ясенского? «Не бойся врагов – в худшем случае они могут тебя убить. Не бойся друзей – в худшем случае они могут тебя предать. Бойся равнодушных – они не убивают и не предают, но с их молчаливого согласия существует на земле предательство и ложь».
В общем, разошлись, довольные друг другом. Алексею думалось – навсегда. Да лучше бы так. Потому что Добринский человек порядочный, но уж больно мрачная репутация у заведения, в котором он служит. Надо сказать, в армии полицию, а в дальнейшем и жандармерию не любили. У них и жалование при равных званиях зачастую выше, и из пушек по ним не палят, и кавалерия вражеская с саблями наголо не атакует. Особенно презрительно к полиции относились гвардейские офицеры. Они себя и армейским офицерам ровней не считали, а уж полицию, которая с преступниками всех мастей, с отбросами общества работает, едва ли не к дворникам приравнивали.
Сегодня Прохор превзошел себя: суп с курятиной и картошкой, хотя картошку он не жаловал; на второе – отбивные, которые раньше не делал. Алексей удивился:
– Прохор! Какая муха тебя укусила? Ладно суп, но отбивные?!
Отбивные были с ладонь размером, хорошо прожарены. Алексей не любил мясо с кровью.
– Так, вашбродь, дама приезжала, вся из себя… расфуфыренная.
Другого слова подобрать не мог.
– Она и мясо привезла, и сама жарила. Ругалась только, что сковородка мала.
Алексей подумал: вдова приезжала, больше некому. И ушла недавно, со слов Прохора. Кабы не задержка из-за Добринского, так и встретились бы. А может, и к лучшему.
Прошло несколько дней службы. Что радовало – без происшествий. И вдруг через посыльного вызов к командиру полка. Так бывает, когда нечто срочное либо кто-то из подчиненных егерей набедокурил. В городе соблазнов много. Кто-то самовольно из полка ушел и напился. И ладно бы выпил и вернулся. А то и подрался с гражданскими. У пьяного голова не работает, что творит – не понимает. Или было несколько случаев в полку, когда солдаты продавали казенное имущество. В батальоне, где Алексей служил, один из новобранцев продал сапоги, на построении босиком стоял. Полковник, как увидел такое безобразие, огневался. Покраснел, не сдержавшись, кулаком заехал в скулу провинившемуся. Без обуви – сапог или ботинок – солдат не боец. Марш совершить не сможет, а если во взводе не один такой найдется, то и боевую задачу подразделение не выполнит. Без мундира или шапки в случае острой необходимости задачу выполнить можно, скажем, отбить внезапную атаку. А босиком – сомнительно. Алексей в первый раз видел полковника в таком состоянии. И на подчиненных он руку никогда не поднимал. Солдата определили на гауптвахту, больше в полку его не видели. Куда делся? Никого не интересовало.
Алексей постучал в дверь кабинета командира, получив разрешение, вошел, доложил. Все строго по Уставу, поскольку в кабинете посторонний – Добринский. Интересно стало Алексею – зачем он тут? За собой вины Алексей не чувствовал.
– Садитесь, Алексей Иванович, – предложил полковник. – Насколько я знаю, вы знакомы.
– Так точно.
– Тогда побеседуйте без меня.
Полковник вышел.
– Не буду попусту занимать ваше время, отрывать от дел, – начал Добринский. – Предлагаю вам перейти на службу в первое отделение Управления генерал-квартирмейстера Главного штаба. Относительно недавно прошла реорганизация, нам увеличили штат, мы набираем сотрудников. На днях мы встречались, подумалось – вот достойный кандидат. Хотите несколько дней на размышление?
– Сразу отвечу – не согласен. Я офицер, а вы меня в Управление квартирмейстера!
Управление квартирмейстера занималось размещением войск – строительством и обустройством казарм, военных городков, стрельбищ. Были и некоторые другие функции.
Добринский засмеялся.
– Видимо, вы не в курсе. Это хорошо. Если армейский офицер не знает, то враг тем более. Доложу кратко.
Кроме Особенной канцелярии Министерства полиции существовала другая структура с таким же названием, но уже в военном ведомстве. По инициативе военного министра Барклая-де-Толли в 1810 году была создана Экспедиция секретных дел при военном министерстве, которая в 1812 году была переименована в Особенную канцелярию при военном министре. Задачей ее была разведка и контрразведка зарубежных вооруженных сил. Такую же задачу выполняли послы России в разных странах и военные атташе. Однако послы не уделяли должного внимания разведке, хотя страны Европы засылали в Россию своих военных агентов под разным прикрытием – журналистов, коммивояжеров, торговых представителей. И за два года, 1810 и 1811, нашей службой было арестовано тридцать девять информаторов.
Особенная канцелярия военного министерства была малочисленной: директор, переводчик, три экспедитора и семь военных агентов. Однако с момента своего образования в 1810 году и до начала войны в 1812 году сумела добыть план военных действий Наполеона и узнать численность его войск. И не ее вина, что армия подготовиться не успела.
Алексей знал, что разведка и контрразведка существовали во всех странах издавна, и Россия не исключение. Еще воеводы княжеств разговаривали с купцами, возвращавшимися из сопредельных стран. Не видели ли они чужие войска недалеко от наших пределов. Да не скупал ли на рынках кто-либо провиант в больших объемах? Даже по малозначительным фактам для сведущего человека вполне можно предположить подготовку к войне. После установления засечных черт и застав в сторону противника отправлялись конные дозоры. Причем, если видели противника, отправляли на заставу голубиную почту. И гонец