В 1874 году рекрутство в ходе военной реформы Александра II заменили воинской повинностью. Так что крестьяне ни холодным, ни огнестрельным оружием не владели. И, как полагал Алексей, еще неизвестно, как они себя поведут в столкновении с превосходящим противником. Случай узнать представился через несколько дней. Подходили к селению, уже смеркаться начало. Все мечтали о теплой избе, щах с хлебушком. И вдруг навстречу кавалерия, десяток всадников, как позже оказалось, поляков. С посвистом, размахиванием саблями. Алексей сразу скомандовал:
– В шеренгу становись! К стрельбе изготовиться!
Времени подсыпать на полку кремневых замков свежего пороха уже не было. Оставалось надеяться, что не отсырел. Дистанция быстро сокращалась. Уже семьдесят метров, пятьдесят… Или сейчас дать залп, или сомнут.
– Целься! Огонь!
Нестройный залп. Часть пуль попали в лошадей, часть – во всадников. Но четверо продолжают скакать. Трое партизан из крестьян не выдержали, бросили ружья и побежали. Конечно, страшно, когда на тебя конь летит, всадник саблей сверкает, того и гляди голову снесет. И остается одно: принять на штык, сомкнув строй. У Ивана и Алексея пистолеты. Когда один из всадников уже в нескольких шагах был, Алексей, вырвавшись вперед, выстрелил. Тут же пистолет в кобуру и второй перебросил из левой руки в правую. Все же он правша, и удобнее всю работу делать правой рукой. Почти сразу грохнул выстрел Ивана, и еще один кавалерист повис на шее коня. Конь по инерции еще скакал, сбил грудью двоих партизан и остановился. На Алексея скачет поляк – синий мундир, сверху тулуп наброшен, рот в крике разинут. Алексей пистолет вскинул, поляк на левое стремя оперся, прикрывшись телом коня. В голову лошади Алексей выстрелил в упор. Лошадь упала, сбив Алексея с ног. Но телом своим она придавила ногу поляку. Тот дергается, желая выбраться. К нему Матвей подскочил, топором голову раскроил. Последний из кавалеристов, видя бесславную гибель своих товарищей, круто развернул коня и пришпорил. Все произошло внезапно, быстро.
– Все живы?
– Все!
Трое сбежавших, видя счастливую развязку, стали возвращаться.
– А вы чего здесь забыли? – встретил их Иван сурово. – Пошли вон, трусы.
Зашумели партизаны. Своих жалко стало. Но дурной пример заразителен, если не наказан.
– Раздеть до пояса, каждому всыпать по десять плетей и изгнать! – приказал Алексей.
Сурово, но справедливо. Спасая свои жизни, бросили товарищей по оружию. И не факт, что не поступят так же в следующий раз.
Отстегали, дали возможность одеться и прогнали. С одной стороны, может, и хорошо. Случись превосходящие силы противника – подведут. Сегодня отбились с божьей помощью, а в следующий раз могут быть раненые и убитые. Война – не прогулка, и потери в ней неизбежны.
Собрали оружие убитых, уложили на сани. Сабли не нужны пешему, но их продать можно или на провизию выменять.
Пришли в село уже в темноте, ведя в поводу своих и трофейных польских коней. Алексей выбрал для ночевки постоялый двор. Село на перекрестке дорог, место бойкое, и в мирное время наверняка постоялый двор не пустовал.
Чем хорош – два этажа, всему отряду разместиться можно и коней в конюшню определить. И клянчить у крестьян провизию не надо. Хозяева постоялых дворов – люди запасливые. Наверняка найдутся харчи, даже простые – каша, щи. Причем не задарма, у убитых поляков, которых обыскали, нашлись кошельки с монетами – серебром и золотом.
Как вошли внутрь, хозяин хоть и старался, но сдержать эмоции не смог, физиономия кислой сделалась, как будто лимон откусил.
– Плачу серебром, – сразу предупредил Алексей. – Распорядись всю еду на стол выставить. И лошадям корм задать. Ночевать у тебя будем. И к утру завтрак.
Алексей авансом пару серебряных рублей отдал. Повеселел хозяин. Война войной, а все же не грабеж, когда все задарма и подчистую забирают. Хозяин мясо, птицу, рыбу тоже ведь у местных покупал. Тут же двое подростков из прислуги забегали. Весь отряд за один длинный стол уселся. После мороза щи наваристые, горячие да под привычный ржаной хлебушек на ура пошли. На второе гречневая каша, да с мясом. Многие трактирщики специально другие каши не варили, скажем пшенную. Потому что европейцы гречневую кашу не ели, считали птичьим кормом. На запивку – яблочный сидр. Чая не было, ибо по случаю войны из заморских стран – Цейлона или Великобритании – его никто не привозил. Англия пользовалась чаем из своей колонии – Индии, но по случаю войны было не до того.
На ночлег расположились вольготно, у каждого кровать с периной, в комнатах тепло, можно снять верхнюю одежду. А еще Алексей случайно узнал, что при постоялом дворе есть баня. Воинству помыться надо, иначе обовшивеют, а со вшами и тиф может приключиться. Подготовить баню – дело долгое: наносить воды, подогреть. Котел горячей воды и котел холодной, да щелока вместо мыла. С хозяином обговорил и сразу ему авансом еще рубль серебром. Хозяин заверил, что баня к утру готова будет.
Утром завтракать сели. Лица у партизан довольные – сыты, в тепле на перинах спали, да еще и про баню проведали. Вдруг дверь открывается и вваливается человек семь во французской форме. Партизаны вскочили, а оружие-то в комнатах осталось, только пистолеты у Алексея и Ивана. Они сразу пистолеты наставили. А французы воевать и не думали. Свое оружие в угол поставили, вроде козел, и сами жадно на стол глядят. На столе гречневая каша, а главное – по половине жареной курицы на человека.
– Хозяин, дай супостату две курицы на всех и хлеба, я заплачу.
Французы за соседний стол уселись. Щеки поморожены, руки грязные, они ими кур рвать на части стали и едва драку не устроили. Съели в несколько минут. Алексей их сразу выгнал. От французов попахивало давно не мытыми телами. Без оружия они не часть армии, а бродяги, попрошайки.
Глава 6. Особенная канцелярия
Часть отряда отправилась в баню. Алексей себя корил за упущение. Нельзя было за стол всем садиться, не выставив караул. А если бы французы стрелять начали или штыками колоть? У партизан ответить нечем, полегли бы все, как овцы на бойне.
Когда пятеро вернулись, в том числе Иван, Алексей распорядился выставить двоих с оружием у входа. И только тогда