Мы договорились, что Аня познакомится со следователем, расскажет немного по делу, но «никаких заявлений». Нудный, стандартный диалог: сколько лет матери, как давно в тренинге, примерная сумма ущерба. Дежурно задается вопрос, почему не хочет писать заявление. Аня выпаливает:
– У меня СДВГ, как у мамы. Когда я училась, сама поняла свой диагноз, читала исследования, как лечить это заболевание, прочитала про микродозинг и использовала ЛСД и еще амфетамин. Очень хорошо помогало, бодрость была такая. Но меня однажды с ним приняли, еле удалось отвертеться от административки, в бумагах отметок нет. Если я напишу заявление, Заречный это обязательно раскопает и меня уволят!
У меня отвисает челюсть. Андрей невозмутим.
– Действительно, тогда не стоит. Но нам потребуется много заявлений. Сможет ли кто-то из ваших родственников или близких стать заявителем?
В холле конференц-зала атмосфера областного конкурса красоты. Толпа женщин и девушек, половина в диадемах, и все при параде. У гардероба несколько столов, там «весь ассортимент». Рядом регистрируют участников, Лариса в вечернем платье блистает, встречает почетных гостей. Ненароком поворачиваюсь к ней чуть боком – на плече сумка с вмонтированной камерой: надо заснять основных руководителей и всю программу. Суета как перед девичником. Аня пробегает мимо, кивает на зал, мол, проходи быстрее. Утром она уже скинула видео, как встречали Заречного с вокзала. Девочка лет восьми показывает своему кумиру, как правильно вилять бедрами и флиртовать. Дамы за пятьдесят хихикают и бросают томные взгляды.
Первые ряды – для супер- и просто VIP, там еще больше диадем и накладных локонов. В зале всего пара мужчин и десяток детей, есть даже груднички. Прислоняюсь к стене, удачно пристраиваю сумку.
Три часа нас, не VIP, называют то нищебродками, то дурами, приводят в пример истории успеха с первых рядов: вот Маша, платиновая блондинка, только что снова вышла замуж и отдыхала на Мальдивах, потому что правильно виляла бедрами; а вот Лера прикрывает декольте сумкой Prada, которую она себе «создала», читай: подарил случайный поклонник. Лысеющий мужчина в спортивном костюме, стоя коленями на стуле, показывает, как соблазнительно выходить из машины, и снова ругает задние ряды, что они не вкладываются в себя, а потому никогда не будут выходить из «правильной» машины. Ничего подозрительного, к сожалению, рядовой ужастик.
* * *
Мы работаем второй месяц, больше сотни сообщений от Ани каждый день. Лариса снова съездила в Москву, на сей раз «спонсора» нашла в ближайшем баре.
– Ань, информации уже много. Давай вытаскивать маму, проституция – это уже треш. Надо напомнить ей, что можно зарабатывать в других местах, и за счет этого дать реализацию. Что она у тебя вообще умеет?
– Вообще она хороший организатор, была в полиграфии, мероприятия одно время устраивала на заказ. Но может, не надо пока? Скоро ежегодный выезд, и заканчивается семестр в программе коучинга, они наверняка опять поменяют планы. Как вы еще эту информацию получите?
– Обойдемся. Мы тебе обещали маму вывести, пора приступать. Наш человек ей напишет, скажет, что ее рекомендовали как специалиста, что хочет проконсультироваться по поводу проведения мероприятия. Предложит денег – их придется дать, но, считай, все равно в семью вернутся.
– Нет! Я думаю, пока рано. И деньги эти она сразу Заречному скинет. Меня беспокоит, что я вам ничего не плачу. Это неправильно, это может привести к чему-то плохому…
– Мы же договорились, даже договор подписали. Результат в обмен на помощь с пострадавшими по необходимости. У тебя мать и кредиты, зарплата не резиновая. Продолжительная операция с участием нескольких агентов, как потребуется в твоем случае, – это тысяч 100 только на первый месяц, организаторов отвлекать, работать с ней. У тебя же нет таких денег, зачем тогда?
– Нет, ста тысяч у меня, конечно, нет. Ну ладно. Но ты помнишь – никаких «засветов» имени и никаких заявлений! И давай подождем выпускного экзамена.
Пишу коллеге: «Аня отказывается начинать работу. Возможно, наслаждается обретенным контролем над мамой, наверняка третирует ее, мстит за детство».
В другом деле клиентке присуждают компенсацию по чекам и выпискам, которые она смогла предоставить в качестве доказательства ущерба. Сумма кругленькая. Между делом пишу Ане: «Может, все-таки подумаешь про заявление? У тебя столько чеков собрано, что можно просто разорить Заречного».
Наутро куча сообщений: «Вы предатели!», «Не вздумайте меня подставить», «Да как вы могли!».
– Ань, что случилось? Где мы тебя подставили? Где я тебя предала?
– Нет, ну нигде, но вы можете! У вас есть возможность, есть вероятность!
– Мы уже несколько месяцев работаем, бесплатно работаем. И ничего не делали поперек нашего договора. Так?
– Я предлагала деньги, но вы не берете. Вы будете меня шантажировать, я знаю. Вы используете неправильные, нечестные методы, вы мошенники, я должна вам помочь, заставить вас работать этично. Я напишу на вас заявление в ФСБ!
Встречаемся в кафе, я скидываю на карту стоимость билета на злополучный тренинг – единственная сумма, которую нам заплатила Аня.
– Вы используете мошеннические методы, вы манипулируете людьми, это неправильно!
– Может быть. Но это работает. Давай все-таки попробуем помочь твоей маме.
– Нет, я должна помочь вам исправиться. Я принимаю превентивные меры, чтобы вы меня не предали.
– Так, собственно, и не собирались.
– Я могу написать на вас заявление в ФСБ.
– Пиши. Больше мы с тобой работать не будем.
Через пару дней пишет начальник Андрея: «В общем, о вас спрашивают сверху. Что да как, все ли в порядке. Мы, конечно, подтвердили, что все хорошо, но нужны какие-нибудь аргументы. У тебя там нет, случайно, переписки с этой Анной?»
«Да ладно! Аня заявление написала?»
«Не совсем. Видимо, не решилась. Но поплакалась начальнику, а у того, конечно, знакомства, пожалел девочку, начал задавать вопросы».
«У меня переписки на пару гигов, ты же получил ее архив. Но мы не брали с нее денег и реально пытались помочь».
«Да понятно. Ты мне все-таки скинь, ну не всю, самые отборные моменты. Она просто заявила, что мой сотрудник вымогал у нее сто тысяч рублей. Надо объясниться».
«Андрей? Да он с ней виделся один раз в моем присутствии, и говорила как раз Аня. А сумма вообще из другой оперы. Ладно, вот тебе переписка».
«Я это читать месяц буду. Резюмируй».
«Дура. И параноик. Но девочка так-то неплохая, обижать не надо».
«Обижать не будут. Но надо же что-то ответить».
«Скажите ей, например, спасибо за бдительность. Мол, вы за ЦПБ давно наблюдаете, ведете сбор данных, но пока не будет дан ход судопроизводству, разглашать информацию нельзя, поэтому попросите и ее пока молчать в интересах