Реплика разгорячила Никсона: он издал подобие рыка и швырнул Блэка в сторону, наступая следом. Беатрис захныкала, зарыв лицо в покрасневшие ладошки. Она знала, что Блэку здоровым отсюда не уйти.
– Ты совсем рехнулся, крысеныш?! Что ты делаешь рядом с моей сестрой?! – синие вены вздулись на лбу и шее, со спины Ник казался в три раза больше, чем он на самом деле есть.
– Никсон, умоляю тебя!.. – слезно просит девушка, но под тяжелым взглядом брата осекается.
– Лучше молчи, Беатрис, – грозит тот, и кровь в жилах стынет, – я с тобой позже поговорю. Обещаю.
Как за одно мгновение волшебный романтический вечер обратился в экшен-боевик? Еще пять минут назад мы лелеяли друг друга словами и жестами, смеялись, целовались, теперь же, лишившись ярких красок жизни, задыхаемся от запаха гари – так пахнет ярость Никсона, так пахнет печаль Беатрис.
– Для начала убери свои руки, – цедит сквозь зубы рыжеволосый своим прокуренным голосом.
Он пытается отцепиться от мертвой хватки Никсона, не отводя взгляда, и строит максимально хладнокровное выражение лица, словно не творил ничего плохого.
– Что ты задумал, а? Хочешь моей сестре мозги запудрить? – не слышит чужих просьб Никсон, дыша пламенем.
Я испуганно сглотнула накопившуюся слюну и сделала один шаг к сцепившимся юношам, однако ответ Блэка все меняет:
– Что у меня с твоей сестрой, тебя не касается, Никсон, – и кулак валит с ног не ожидавшего подобного исхода Криса.
Я затаила дыхание, Беатрис вскрикнула, а обомлевший Крис, придерживая больную скулу, буравит ненавидящим и предупреждающим взглядом рассвирепевшего шатена, чьи костяшки на руке знатно побагровели. Дело набирает опасные обороты, меня трясет. Я невольно переношусь в вечер у моего крыльца, где так же столкнулись два гордых барана. Не хочется, чтобы история повторилась.
– Как ты вообще осмелился приблизиться к моей сестре, урод? Кем ты себя возомнил? Хочешь через Би нам с отцом насолить?! У тебя вообще нет чести! – слышу скрежет чужих зубов.
Словно жизнь проходит сквозь меня, ни черта не замечаю. Даже не представляю, как мне удается поддерживать равновесие Би, когда сама я с ног валюсь.
Блэк сплевывает сгусток крови на асфальт и кряхтя поднимается с пыльной земли, не реагируя на излишнее любопытство проходящих мимо людей.
– Не думай, что я такой козел, Ник. Не ставь меня рядом с собой. Мои чувства к Би никаким боком не касаются дел наших компаний…
– Чувств?! – переспросил брезгливо Райт, тотчас обернувшись в нашу с брюнеткой сторону. – Ты что, реально встречаешься с ним, Беатрис?! Ты спятила?
– Я люблю его, – жалобно заскулила та, глотая слезы обиды.
Честное слово, все мы стали свидетелями того, как шевельнулся Никсон, намереваясь подойти к сестре невесть зачем, однако он вовремя передумал. Но та миллисекунда колебания имела огромное значение. Мог ли парень поднять руку? Боюсь, что да.
Я демонстративно прижала к себе хрупкое тело и заглянула в бурлящий котел чужих глаз, встретившись с ликующими пробужденной злости чертями. Никсон не в себе. Я его боюсь.
– Отвратительно, – рассудил Райт, затем обратился ко мне: – Я говорил тебе. Она ветреная и глупая. Посмотри, что здесь происходит… Ты одобряешь это?!
Вдруг зареванное, испачканное тушью личико заостряет свое внимание на мне и выжидающе хлопает слипшимися от слез ресницами.
Я на перепутье: меня рвут на части с одной стороны парень, с другой – моя подруга. Мое слово весомое, здесь и сейчас решится моя судьба, но при любом раскладе мне придется кого-нибудь потерять.
Жалостливо дернув уголком рта, я крепко сжимаю плечо девушки, отчего она думает, будто это знак, и улыбается.
Нахожу потемневшие от гнева глаза Никсона.
– Не одобряю, – точно в небе загромыхало; улыбка с лица Би стирается, она, пошатнувшись, отстраняется от меня. – Прости меня, – говорю ей, – но он плохой человек. Я тебе рассказывала, что он делал.
– Ложь! – качает головой Би. – Ненавижу вас! Вас обоих!.. Вы все портите!
– Трис, – окликает ее Кристиан, – все хорошо…
– Хорошо?! – истерично смеется та, заставив морщины на лбу брата разгладиться. – Один постоянно контролирует меня, перекрывает кислород, жить не дает! Вторая лезет со своими сказками! Меня окружают одни психи! Я сама стала такой…
Наша сценка начинает привлекать все больше внимания, а когда Беатрис опускается на грязный асфальт, громко рыдая, весь перекресток с неодобрением разглядывает нас.
На это смотреть даже больно, а представлять то, что чувствует сейчас по уши влюбленная Би, сил не хватает. Ненароком перед носом появляется видение: такая же напуганная, слабая, с разбитым сердцем девушка сидит на заднем дворе большого дома и проливает горькие слезы на телефон. Ей тогда никто не ответил, немо поставил точку, лишил шанса любить… Прежняя Рэйчел и представления не имела, через что еще ей суждено пройти.
Взмах ресниц, и картинка прошлого рассыпается на мелкие кусочки.
– Сестренка, успокойся, – садится на корточки перед Беатрис Ник, – я отвезу тебя домой…
– Не трогай меня, – она сильно толкает брата в грудь, отчего тот падает и растерянно хмурится; девочка бежит в объятия рыжего обольстителя, – я остаюсь с Крисом. Он отвезет меня домой, когда я того захочу.
– Знай границы, Би!
– К черту твои границы, Никсон! Тебя к черту! Родителей к черту! И тебя, Рэйчел, – ядовито выговаривает слова темноволосая, – тоже к черту. Мы с Крисом любим друг друга. Смиритесь с этим и не стойте на нашем пути, иначе…
– Что? – еле держит себя в руках шатен.
Я нахожу место рядом с ним, осознавая реальность. Это война.
– Пожалеете, – добавляет Беатрис, подписав нам всем смертный приговор.
* * *
Никсон ведет машину как ненормальный. Он трижды на высокой скорости обгоняет впереди идущие легковушки, бранью одаривая тех, кто ему сигналит в ответ на ужасную езду.
Я крепко смыкаю пальцы на поручне, не доверяя ремню безопасности и водительским навыкам Райта.
Его состояние критическое. Он как проснувшийся вулкан, который в любой момент может выпустить из жерла огненные шары и лаву.
Левое плечо горит от температуры чужого тела, будто парень рядом со мной только что вышел из печи. За всю дорогу Ник не вымолвил ни словечка, лишь раздувал ноздри и сжимал губы до невидимой полосы.
Я лишь краем уха ловила раздраженные вздохи и периодическое сквернословие.
Наконец Никсон сдается. Ясно, что хранить в баночке злость больше не удается, и это до звездочек в глазах пугает.
Включив поворотник, Никсон резко тормозит у обочины дороги и выходит на улицу, громко хлопнув дверью, из-за чего автомобиль весь затрясся, а я рвано вдохнула холодного воздуха.
Боже, это невыносимо. Я не могу поверить в произошедшее, потому что прошла, как по мне, ожидаемая встреча будто во