Я думала, что люблю Пашу, потому что он так же хорош, как и я. А сейчас я знаю, что люблю Колю, потому что он лучше меня. Не настолько, чтобы я однажды предала себя ради него. Но настолько, чтобы наконец-то повернуться к нему всей душой. Тут к бабке, то есть к демону, не ходи: такого друга у меня не было и больше не будет.
Утренние пробки уже рассосались, поэтому даже с пересадкой я доехала до Колиного дома довольно быстро. Можно сказать, даже слишком быстро. Чем ближе я подъезжаю к нужной остановке, тем больше понимаю, что хочу взять еще время.
Все происходит так быстро. Даже в мыслях до сих пор дико звучит, что я люблю его не просто как друга. Может, это психология замещения и я просто хочу поскорее влюбиться в кого-то после отношений с Пашей? У меня же и к нему сложные чувства, прости господи. Только с Пашей я будущего не хочу, а без Коли – не представляю.
Обдумать бы, что я ему скажу. Хотя бы мало-мальски подготовиться. А то сейчас явлюсь перед его светлыми очами и буду стоять как дурочка: «Бе-ме, так и так, я это самое… того». Точно, «того».
Но отступать нельзя. Коля никогда от меня не отступался, а я от него – отступилась. Пусть только на словах. Пусть я просто была в подавленном состоянии и на самом деле всегда знала, что он лучший из людей. Я страшно виновата перед ним и должна как минимум попросить прощения. А там – глядишь, и…
Коля вышел из подъезда с растрепанной прической, а за ним на улице появилась незнакомая мне девушка.
Глава 33
– Коля, привет. – Я дождалась, пока незнакомка уйдет, и подошла к старому другу чуть раньше, чем он успел закрыть дверь домофона. В первую секунду его лицо просияло, но потом он нахмурился и стал очень серьезным. С детства люблю это его выражение лица. Вот только сейчас это почему-то не очень обнадеживает.
– Привет. Проходи, нам есть о чем поговорить.
До нужного этажа мы поднимались в неловкой тишине. Коля упрямо смотрел перед собой, дырявя взглядом двери. Нет, не буду спрашивать, что за девушку он провожал. Уж до такого я не опущусь.
В квартире мы разулись и прошли в зал. За полторы недели, что меня здесь не было, ремонт значительно продвинулся. Коля везде положил ламинат и наклеил обои. Во всех комнатах появились двери.
– Присаживайся, – предложил Коля, указывая на диван, а сам буквально упал в кресло-мешок. Это единственная новая мебель в комнате. Плаката Шакиры здесь больше нет.
– Спасибо, – отозвалась я неожиданно для себя громко и устроилась на краешке дивана. Коля слегка приподнял бровь и пристально посмотрел на меня, а потом закрыл глаза и откинул голову назад. – Кажется, ты здорово устал.
– Да, работы много.
– Ты не загоняй себя так.
– Кто бы говорил!
– Вот именно. Я-то знаю, о чем говорю. Ты сам много раз просил меня отдохнуть и поберечь себя, но я тебя не слушалась. Ни к чему хорошему это не привело. Я выгорела, перегорела, сгорела буквально дотла и сейчас помаленьку восстанавливаюсь.
– Восстанавливаешься… Я смотрю, ты уже без гипса. Что, замужняя жизнь исцеляет? – Коля до сих пор сидит в кресле полулежа и не смотрит на меня. От неожиданности я не нахожу что сказать. – Неважно. Главное, мне сейчас не нужно вставать, и ты вполне можешь самостоятельно дойти до окошка. На подоконнике лежит ноутбук, открой его и перейди в наш диалог.
– М-м, Коля?
– Просто послушайся меня наконец-то. – И я слушаюсь. Следуя Колиным инструкциям, открываю последнюю ссылку, которую он мне присылал.
Это программа «Жду тебя». Тот самый выпуск, который я только слушала вполуха, ни разу не посмотрев на экран. И девочка, похожая на Шакиру еще больше, чем на меня. Похожая на мою маму. Все-таки взявшая от отца немного темных красок. Ей здесь лет пятнадцать. А выпуск программы вышел примерно год назад.
Я перемотала на время, которое Коля назвал по памяти.
Оказывается, мою сестру зовут Сашей. Это имя на «С», как у меня, и вместе с тем имя на «А», как у мамы с папой.
Саша рассказала ведущим историю о том, как в четырнадцать лет узнала, что у нее есть старшая сестра. Так. Пока все совпадает. А как она об этом узнала? От родителей? Что-о? Родители тоже не знали? Как так-то? Господи. После кесарева, которое сделали маме, они оба думали, что ребенка не получилось спасти. Медицинский персонал скрыл правду. Вероятно, по чьей-то просьбе. На этом моменте Саша стиснула зубы, будто недоговаривает то, о чем прекрасно знает.
Когда после операции прошла буквально неделя, папа увез маму в Крым, на свою малую родину. Оказывается, он – караим, «представитель малочисленного, но уникального этнического и религиозного сообщества». Из познавательной вставки в этой программе я узнала, что в мире сейчас около двух тысяч караимов, и примерно семьсот тридцать из них находятся в Крыму. Преимущественно в Симферополе и Евпатории. Евпатория – тот город, в который я мечтаю вернуться со времен моего детского путешествия туда.
В день, когда бабушка позвонила своей дочери и сообщила о смерти дедушки, мама получила письмо. Первое и последнее письмо от своего отца. В нем он рассказал о том, что девочка жива, что зовут ее Соней и она очень похожа на нее, его любимую Аришу. Что она так же любит танцы и что недавно пошла наперекор их с бабушкой воле и бросила юридический, чтобы начать жить самостоятельно и самой решать, чем ей заниматься. И дедушка об этом писал со словами «наконец-то» и «у нее все-таки есть характер». Он просил у мамы прощения за то, что не рассказал обо всем раньше. Оправдывал себя тем, что они с бабушкой дали мне настолько хорошее воспитание и образование, насколько только могли. Что он шел на поводу у бабушки, решение которой он никогда не одобрял, но понимал, из каких соображений она исходила.
Вот тут, конечно, очень интересно, из каких это соображений. Но об этом нам не рассказывают. Наверное, дедушка опустил этот момент в своем письме.
А еще в том письме лежала моя фотография. Саша показала ее в своих руках, а потом оцифрованную версию снимка вывели на большой экран. Там я выступаю на параде в честь Дня Победы, танцую в форме времен Великой Отечественной войны.
Коля попросил меня поставить видео на паузу, мол, дальше досмотрю дома.
– Теперь все становится на свои места. – Я закрыла ноутбук и стала быстро ходить по комнате от окна к дивану и обратно. А Коля вышел из своего полулежащего положения и внимательно за мной наблюдал, пока я излагала мысли вслух. – Бабушка извинялась за то, что скрыла факт моего существования. Поэтому дедушка не отправлял письма, в которых рассказывает обо мне. Поэтому родители меня не искали. Еще ясно, что у бабушки есть номер маминого телефона, а дедушка знал ее адрес. Если бабушка не поделится номером, то можно попробовать найти один из конвертов, в которых мама присылала фотографии. Только я не понимаю, почему…
– Оказывается, этот выпуск был последним перед тем, когда программу закрыли. Думаю, Саша пришла на эфир вопреки воле родителей, потому что мама, скорее всего, не хотела, чтобы эта история всплыла. Может, планировала как-то найти тебя самостоятельно, но до сих пор не смогла.
– Это ведь было бы не так сложно. И неужели у нее не было друзей, которые могли бы заметить, что в семье маминых родителей растет очень похожая на нее девочка, и рассказать об этом?
– Может, они просто не пересекались? Были из разных кругов? И твоя мама могла не оставить им контакт для связи после того, как они бежали. Не хотела, чтобы бабушка их нашла.
– Но у бабушки есть ее номер.
– Как долго? Мы не знаем.
– У меня есть основания полагать, что про Крым она знала уже семь лет назад, если не больше.
– Ну вот, «если». Мы не можем знать наверняка.
– Ты можешь