Зал сразу же разразился внушительными аплодисментами. Я же стоял, ни жив, ни мёртв. Император улыбнулся и закончил свою речь неожиданными для всех словами.
— Да, и не могли бы вы, барон, показать всем нам картину того боя, который вам запомнился? Многие, я думаю, не знают широкие особенности вашего дара, у вас есть возможность продемонстрировать его, заодно и ввести присутствующих в курс дела, сделав их заочно очевидцами всего случившегося. Об этом не расскажут газеты и не покажут кино, а вот вы — сможете!
— Слушаюсь, Ваше императорское величество! — нашёл я в себе силы ответить ему и, не тратя времени, развернулся к залу. Сосредоточившись, я вызвал к памяти картину прошедшего боя. В воздухе, сначала медленно, а потом всё быстрее и ярче стало собираться изображение былой битвы во всех своих уникальных подробностях.
Император, увидев, что действо началось, отступил назад и, усевшись на трон, стал внимательно наблюдать за разворачивающейся перед его глазами красочной картиной, то же самое сделали и все присутствующие в зале.
Бой я стал показывать с самого начала, как я видел его. Первые выстрелы, первые жертвы, первые сумасбродные поступки, которые толкали меня вперёд. В зале заохали, особенно дамы, мужчины же издавали сдержанный гул, комментируя увиденное.
Момент, когда я полез на вышку и, прицелившись, стал стрелять оттуда, поразил очень многих, ведь когда тебе показывают мир, сузившийся до размеров прорези прицельного приспособления и мушки, совмещённой с ним, всё воспринимается совсем по-другому.
Внимательно смотрел и император, но молча. Не знаю, о чём он думал, но я показывал реальные события, без прикрас, всё, что зафиксировала моя память. Как вбегал в горящее здание, как выносил, надрываясь, тяжёлое тело полковника, с трудом переваливая его через низкий подоконник, как по мне стреляли, как страшно вжикали пули над головой, как гудело пламя, захлёстывая меня едким вонючим дымом. Это увидели и все присутствующие.
Последнее, что я показал — выстрел в мою сторону. Дальше наступила темнота, что появилась в моей голове, когда я потерял сознание. Я так старался, что моё сознание помутилось не только в виртуальном мире, созданном моей памятью, но и в реальном времени, так как на демонстрацию картины я израсходовал все свои силы, без остатка. Понял я это только тогда, когда, закончив демонстрировать свой реалистичный фильм, внезапно обмяк от настигшей меня слабости.
Холодный пот пробил всё моё тело, я задрожал, мне внезапно стало плохо и, покачнувшись, я шагнул вперёд, пытаясь удержать равновесие. Мои ноги стали подламываться, и первым, кто пришёл ко мне на помощь, оказался император. Вскочив со своего трона, он успел подхватить меня под руку. Дальше вмешался военный министр, который стоял всё время неподалёку, а потом подбежал один из гвардейцев и, схватив меня подмышки, сопроводил к моему месту.
— Отведите его немедленно в столовую, напоите горячим чаем с сахаром, и доктора, доктора вызовите! — скомандовал император.
К гвардейцу тотчас присоединился камергер, меня выволокли из зала, подбежал один из помощников камергера, дежурящий в коридоре, получил краткие указания, и уже вдвоём они повели меня в столовую.
Как только двери закрылись за ослабевшим юношей, император, стоя вновь за трибуной, оглядел всех и замолчал, не мешая собравшимся переговариваться друг с другом, обсуждая случившееся. Прервав затянувшуюся паузу, он прокомментировал увиденное.
— Вот так, господа, нужно защищать своё Отечество, и вот так надо показывать, когда тебя просит император! До последней капли крови и до последней йоты энергии своего дара! Берите пример с этого юноши, господа.
— Ваше императорское величество, мы же не успели вручить барону орден⁈ — тихо сказал военный министр.
— Да⁈ Действительно, не успели, — обернулся к нему Павел Пятый. — Вот так всегда с наградами, они постоянно запаздывают и часто не находят своих героев, но сейчас это дело поправимое. Поручаю вручить награду моему камергеру и… — император задумался, оглядывая сначала своих министров, а потом и всех сидящих в зале прямо перед ним. Неожиданная мысль пришла ему в голову, да такая, что позабавила его самого.
— Итак, орден у юноши есть, наградное оружие есть, деньги он получил, титул тоже, а вот положение в обществе ему завоевать будет трудно, с его корнями, да ещё и сиротством. Самое время войти в чью-то всем известную семью и сделать прилив новой героической крови в старый аристократический род. Делайте выводы, господа.
Слова императора вызывали очередной гул в зале. Павел Пятый умел удивить своих поданных неожиданными и экстравагантными приказами, но не в том смысле, что они оказывались не рациональными или пустыми, а в том, что своей неожиданностью они преследовали только одну цель — благо империи! Правда, таким, каким его понимал сам император.
— Я полагаю, что граф Васильев не против вручения ордена совместно с камергером моего двора? — неожиданно для всех обратился Павел Пятый к графу.
Граф Васильев, что в это время сидел, погружённый в свои мысли, не сразу понял, что обращаются к нему, но ему живо подсказали сидящие с обеих сторон другие сановники.
— Да, Ваше императорское величество!
— Что да, Владимир Михайлович? Да, что вы согласны или да, что вы меня внимательно слушаете?
— Ммм, — тут до графа, наконец, дошёл весь смысл сказанного, и он ответил уже, как надо.
— Я всегда рад наградить героя за подвиг!
— Вот и прекрасно! Надеюсь, что вы внимательно слушали мои слова⁈
— Так точно, Ваше императорское величество!
— Ясно, тогда я спокоен