Тем вечером, когда Аня хотела распрощаться с прошлым и отпустить Николая, Леша сообщил, что память вернулась к Литвинову и что он вспомнил те дни, которые они провели вместе с Аней. Ей казалось, что после выставки Николай подкараулит ее у издательства, позвонит или напишет сообщение, и она готова была простить его и вновь впустить в свою жизнь. Однако Коля словно в воду канул. Ни «случайной» встречи, ни звонка, ни сообщения. Розовые мечты снова разбились о скалы. Она пришла в отчаяние и даже начала думать, что откровенный разговор с Лешей – мираж.
Усугубляло меланхоличное состояние изменившееся отношение Даниила. На следующий день после выставки он появился в издательстве позже обычного. Взгляд был чернее тучи, а лицо бледное, словно у мертвеца. Он будто бы потерял веру во что-то и стеклянным взглядом одаривал каждого, кто заходил к нему в кабинет. К слову, Даня не различал посетителей вообще. Без разбору подписывал документы, которые секретарша ему подкладывала. И если сначала редакция могла списать рефлекторные действия Саковича на недосып, то вскоре забила тревогу: на совещаниях он даже не глядел на Льва Игнатьевича, хотя прежде был внимательным слушателем.
Аня неоднократно пыталась выведать правду, однако Даниил замкнулся в себе. Она была единственной, с кем он хотя бы перебрасывался парой-тройкой фраз. Тем не менее, их общение ограничилось приветствием, банальными «как дела» и «как прошла выставка». Аня в красках расписала ему вечер в надежде на то, что ее игривый настрой передастся и ему, но Даня по-прежнему был как призрак. От него будто осталась оболочка, за которой нет ничего и никого. Пустота. И Аню это тревожило. Ей всего-то нужно было, чтобы он открыл дверь, когда она стучалась в нее. Но Даниил, кажется, стоически переживал обрушившуюся на его плечи неприятность в одиночку.
* * *
Медленно светало. Алое солнце сменило холодно-желтую луну, всплывая на горизонте и сливаясь с небом. На часах 4:57. Суббота. Чуткий сон Ани нарушило трепетание штор и мнимое видение, которое продолжало преследовать ее с их первой встречи в Москве. Набережная. Подаренная роза. Поцелуй.
Сон, словно пленка, многократно прокручивался в сознании, лишая рассудка. Капли холодного пота выступили на лбу. Присев на кровати, Аня поджала под себя ноги, скомкав пальцами одеяло. Говорят, что надежда помогает держаться на плаву и не позволяет сойти с ума. Как бы не так. Аня ощущала, что таящаяся внутри надежда на совместное будущее с Николаем терзала ее.
Августовский ветер пробрал до мурашек, заставив Аню съежиться. Вместе с дуновением появился знакомый аромат. Его аромат. Учуяв эти нотки, Аня перевела взгляд на кресло, на котором висел мужской пиджак. Хотя его можно было убрать в шкаф, но Ане отчего-то не хотелось. Может быть, потому что вещь означала присутствие Николая рядом с ней.
Спустив ноги на серый ковер, Аня на миг застыла в молчании. Мысли кружились в голове, ни на минуту не оставляя ее в покое. Встав с кровати, она подошла к шкафу, в котором хранила нечто куда более сокровенное, чем одежду и обувь. Там, на нижней полке, завернутая в махровый плед, стояла большая красная коробка. Присев на колени, Аня вытянула ее, но крышку снимать не спешила. Руки дрожали от накатившего волнения, коробка упала на колени, а крышка – на пол. Судорожно сглотнув, она взглянула на содержимое.
Ярко-алая роза, помещенная в стеклянную колбу, крошечные, едва пожелтевшие от времени записки, корешки от билетов в планетарий и кинотеатр, совместные фотографии – все это освежило в памяти счастливые воспоминания. Она развернула записки и перечитала послания, написанные каллиграфическим почерком. Подушечками пальцев провела по старым билетам, вцепилась в стеклянную колбу. Ярко-алая роза давным-давно иссохла, кое-где опали лепестки, однако Аня по-прежнему помнила запах. Во рту появилась горечь, похожая на деготь, из глаз хлынули слезы. Аня погрузилась в воспоминания. На душе стало так тревожно и тепло одновременно. Ей слишком сильно не хватало Коли. Он всегда был в ее сердце, и она слишком много думала о нем.
Хмурое небо и свинцовые тучи сменились ночными сумерками. Неприятная прохлада касалась щек, заставляя кожу краснеть от раздражения. Сильные порывы трепали волосы и вызывали дрожь, но Аня терпеливо переносила осеннюю непогоду, согреваясь лишь от одной мысли о том, что скоро увидит Колю. Прячась за беседкой и ожидая, когда охрана закончит обход территории, она складывала из бумаги самолетики, то и дело вздрагивая, когда улавливала чужие шаги рядом. Она пробралась на территорию таунхауса без ведома охраны и Литвиновых, поэтому ощущала себя мелким нарушителем, чувствовала прилив адреналина – но увидеть Николая было необходимо.
Вчера, стоя под прицелом Морозова, Коля услышал грубые и противоречивые слова, которые, как показалось Ане, пошатнули его доверие. В день тендера она пришла к нему не только потому, что ощущала угрозу жизни, но и потому, что отчаянно нуждалась в нем. Нуждалась в его теплых объятиях, нежных поцелуях и прикосновениях даже больше, чем в защите.
На утренней и вечерней тренировках Николай вел себя немного отчужденно. Возможно, отстраненность стала следствием груза ответственности перед будущими матчами. Возможно, он думал о предстоящем судебном процессе над Морозовым и размышлял над его словами. Аня не могла знать наверняка.
Когда охранник исчез на горизонте, Аня прошла вдоль беседки и подкралась к правому крылу дома. На втором этаже, в комнате Николая, тускло горел свет. Шторы не были задернуты, поэтому она заметила, как мужской силуэт расхаживает из стороны в сторону. По согнутой руке, прижатой к уху, Аня могла судить о позднем телефонном разговоре. Держа в руках букет из бумажных самолетиков, она, то и дело подпрыгивая и подминая аккуратно выстриженный газон, запускала их вверх. Ветер подхватывал самолетики и уносил их в разные стороны. Не сдаваясь, она продолжала подкидывать их, пока один не врезался прямо в окно. Мельтешение снаружи привлекло внимание Николая, который тут же отдернул штору и, выглянув в окно, сбросил звонок.
– Что ты здесь делаешь и как прошла через охрану? – справившись со створками, спросил он.
– Что тебя удивляет больше: мое присутствие или моя находчивость? – Аня широко улыбнулась, склонив голову. Ее глаза искрились от счастья, потому что Николай смотрел на нее с искренней любовью.
– И то и другое.
– Может, впустишь?
– Сейчас.
Николай закрыл окно и мигом спустился, преодолев препятствия