Баринов решил посоветоваться со Степаном и Ельцовыми: что пообещать и как добиться информации от Василия, чтобы забрать запас, пока его не переправят в Японию. Он считал, что русское золото должно помочь стране зализывать раны войны, а не ублажать атамана Семенова в Японии, куда тот, со слов особистов, готовил побег.
Иван решительной походкой пошел будить ординарца.
Отправляя Петюню за командирами, лейтенант в дверях столкнулся с Любашей, несущей
с пекарни пироги. Ординарец, помня выучку Одесского привоза, тут же мастерски стащил румяные, ароматно пахнущие сокровища, по две в каждую руку. Он ел с такой жадностью, что Ванюшина прослезилась. «Петенька, возьми еще на дорожку, я много напекла, в пекарне полный короб стоит. Солдаты корзинку в комендатуру вызвались отнести. Всем хватит» – Люба смахнула слезинку. Баринов вздохнул, глядя на семейную идиллию с пирогами, молча сгреб Петюню и выставил на крыльцо.
«Люба, пойдем в кабинет, то есть в гостиную,» – поправил себя Иван – «расскажи подробнее, как у вас в доме Агриппина появилась, и какая нужда Гавриле запрещать Василию жениться на ней».
Пока Люба, накрывая стол к приезду военных, вела свой рассказ, Иван не шевельнулся в кресле. Он боялся упустить малейшую часть информации, возможно полезную для разговора с Василием о кладе.
«Груня появилась у нас в тридцать первом году, ей было в ту пору четыре года. Саса привез малышку из очередной поездки в Харбин за мануфактурой и другими товарами для своей лавки.
Китаец подобрал девочку уже на обратном пути. Вернее, его лошадь чуть не наехала на Агриппину, сидящую в пыли, посреди дороги. Ребенок был похож на ангела замарашку, даже расчетливое сердце Сасы дрогнуло, не смог он бросить дитя на дороге на произвол судьбы. В пути, осмыслив ситуацию, китаец решил продать ее Ванюшину в прислугу. А если тот не захочет, предложить девчонку маньчжурам, в крайнем случае оставить в услужении в трактире, иль в номерах на верху. При любом раскладе Саса оставался с выгодой. Это подвигло скупердяя в одном из попутных трактиров нанять тетку вымыть и привести ребенка в порядок» …
Глава XIII.
Когда хитрый китаец вернулся в Сидоровку, он повел девочку не к Гавриле, а к Евдокии. Саса знал доброту ее христианского сердца, а также любовь к детям. В ту пору у Ванюшиных их было пятеро. Старшему Василию уже сравнялось семь лет, следом шла шестилетняя любимица Гаврилы Любаша. Миша был ровесник Агриппины. Ну а последыши близнецы Ваня и Коля на год младше. Расчет Сасы оказался верен, дрогнуло материнское сердце Евдокии. Китаец получил две золотые царские монеты из личных запасов жены Ванюшина и ушел довольный, прижимая к груди мечту своей жизни арифмометр «Феликс Дзержинский». Евдокия отдала его с горяча, под напором настойчивых просьб Сасы. Вскоре, остыв, она поняла, что если не Гаврила, то уж управляющий точно, арифмометр начнет искать. Упредив скандал, пошла и упала в ноги мужу. Гаврила жену свою любил, поэтому ругать не стал, лишь пожурил за беспечность:
ей лишний рот подкинули, а она еще за это платить вздумала.
Восстанавливать справедливость пошел Лука и вскоре арифмометр вернулся на свое законное место на столе в кабинете Главного дома.
…Шло время, дети росли быстро. Агриппина была скорее не прислугою, а компаньонкой по детским играм младших Ванюшиных. Она получила тоже образование и воспитание, а в музицировании, пожалуй, была даже лучшая. Её с момента появления взял под покровительство Василий. Для Любы же Груня стала лучшей подругой, которой можно доверить все девчачьи тайны. К пятнадцати годам сирота выросла прелестной белокурой голубоглазой барышней. Вернувшийся из города на очередные каникулы Василий, влюбился в нее с первого взгляда и похоже на всю жизнь.
Любовный роман был украшением того лета для обоих. При чем Евдокия многое замечала, но будучи натурой романтичной, не хотела портить праздник первой любви Васеньке. Она знала, с какой целью Гаврила послал сына в Харбин: «изучать экономию в университете», как выражался Ванюшин старший. При чем, всегда и во всем прижимистый, Гаврила на обучение денег не жалел, понимая, что это вклад в будущее «империи Ванюшиных». Он не сомневался, что светлая голова Васи сможет заложенное отцом крепкое хозяйство сохранить, укрепить и развить. Поэтому невесту сыну искал заранее и далеко за пределами округи, выдвинув три критерия отбора: православная, здоровая, не менее богатая. Пока старший сын добросовестно тянул лямку студента, гонцы Гаврилы вели тщательный отбор претенденток на фамилию Ванюшина.
Второе лето убедило Василия, что это не юношеское увлечение, а взаимное зрелое чувство, к тому же проверенное временем.
Старший сын был человек выверенный, не зря именно его готовил Гаврила в преемники. Поэтому лишь в сорок четвертом, закончив обучение и приняв на себя основную тяжесть управления семейным бизнесом, Василий смело постучался в кабинет отца за благословлением. Гаврила, с помощью управляющего усадьбой, был в курсе настроений Васи. Поэтому удар по семейным капиталам упредил. За мзду малую тайно просватал Груню Архипу, одному из своих казаков – охотников. Сыну же изложил ситуацию в выгодном для себя свете.
Василий открыто перечить отцу не стал, даже побывал в церкви на венчании любимой своей Груни с Архипом. Только вот незадача. Буквально через месяц сгинул Архип в тайге, во время сезонной охоты. А еще через полгода Агриппина родила сына богатыря.
Хотя по срокам, если, конечно, отец Архип, дитя должен был родиться хилым от недоношенности.
Василий больше к отцу за благословлением не ходил. Ходил он в дом вдовы Агриппины. Особо при этом не таился, помогал по хозяйству и опекал Груню и сына. А сельские слухи просто игнорировал.
Василий выжидал удобную ситуацию, чтобы исчезнуть с любимой женщиной из Сидоровки навсегда. Брат Любаши был реалистом и понимал, что здесь жить так, как они хотят им не дадут.
Василий управлял всем бизнесом Ванюшиных, естественно именно он стал казначеем части золотого запаса атамана Семенова, доверенного Гавриле, и распоряжался им в интересах его светлости…
Глава XIV.
Баринов проснулся в сумерки. Вернее, разбудили его ласковые губы и руки любимой женщины. Любаша принесла ужин для лейтенанта, и не устояла перед своими желаниями. Желания оказались настолько взаимными, что молодые не стали ждать полуночного часа.
Люба сервировала стол к ужину, когда в дверь постучали. По характерному покашливанию, лейтенант определил, что пришел Степан.
«Открой, Любушка» – попросил Иван. Впустив старшину, Ванюшина откланялась, пожелав приятного аппетита. Командиры же начали свой «совет мудрецов». Тем временем, по быстро темнеющей тайге