– Хорошо быть живым, – сказал россиянин, ковыряя в зубах зубочисткой, – или мы все в мусульманском раю?
– Нет, мы не в раю, хотя возможности Джинна позволяют сделать жизнь райской. – Артём возлежал на подушках, выставив набитый живот, словно среднеазиатский бек.
– Для всех рай? Для всего человечества или отдельных его представителей?
– Та нет, для всех, пожалуй, не получится. – Артём перевернулся на бок и внимательно посмотрел на Симоненко. – Одеть, накормить – это да, а вот рай, так нет. Рай априори предполагает ощущение счастья, причём непременно вечного. А счастье у каждого своё. Одному водки море, другому пива таз, а третьему поговорить по душам с кем-нибудь. И любовь.
– Что любовь? – Светка лукаво посмотрела на Артёма.
– Счастье и любовь неотделимы, вместе бегают, за ручки держась, а Джинн любовь, думаю, не синтезирует. Или делаешь, Джинн?
– Нет, не делаю.
– А про настоящий рай знаешь? Тот, что после смерти, и в который люди во все века верили и продолжают верить? – Пётр Михайлович вопросительно задрал голову к потолку и, не дождавшись ответа, повторил: – Что молчишь, Джинн?
– Я запрограммирован отвечать и подчиняться только человеку Артёму.
– Важное замечание, особенно для моего начальства. Непременно доложу. Человек Артём, а ты об этом рае спрашивал?
– Нет, и не буду. Страшно в такие сферы залезать с немытыми ногами. – Артём откинулся на спину, устремив задумчивый взгляд в потолок. – Всё человечество, лучшие умы, философы, мудрецы, пророки тысячелетиями об этом говорят и думают, а я – вот он, додик, пришёл и всё узнал, и всё решил. Давай лучше о нашем, о земном. Что будем с Америкой делать?
– Ого! Вот так даже? Не много и не мало, сразу с Америкой? – Пётр Михайлович возмущённо всплеснул руками. – А давай её возьмем да отменим?
– Пётр Михайлович, дорогой, они же вас почти укокошили, ребят ваших и помощника убили, Светку вот похитили, что ещё вам надо? – Артём возбуждённо сел на подушках. – Всю Америку отменять не будем, конечно, а их спецслужбам по рукам так дадим, чтоб кровь из-под ногтей брызнула. Достали! Обнаглели, сволочи, у меня дома, в моём родном городе, в моей стране орудуют, как в Техасе! Они ещё не знают, с кем связались, какого джинна разбудили. Я их не трогал и не я начал. Всё! Света, Паша, вы со мной?
– Я всегда с тобой. – Светка, сидевшая рядом, просто положила голову ему на плечо.
– Я не трус, но я немножечко боюсь, и я очень осторожен, это у меня национальное. – Паша долил в почти пустой бокал пива и поднял его на уровень глаз. – А самое безопасное место на планете сегодня – Джинн. Да и пива шарового здесь хоть залейся, а это стимул ещё тот! Я с тобой. Предлагаю первые удары нанести по пивоваренным заводам Америки. Возмущённое пивным голодом население свергнет своё правительство, допустившее такой беспредел.
Пётр Михайлович сидел, опустив голову, устремив невидящий взгляд в бокал с красным вином:
– Значит, Сергей погиб. И ребята его… Их-то за что? – Он обвёл тоскливым взглядом остальных. – У вас есть доказательства, что это точно американцы?
– Джинн фиксирует любую информацию и в любой форме. Если вы доверяете такому виду информации, мы подготовим вам видео и аудио записи. – Артём наполнил всем бокалы и поднял свой. – Предлагаю выпить за погибших и пусть земля им будет пухом.
Все молча, не чокаясь, выпили.
– Пётр Михайлович, мы предоставим вам эти записи, и Гуантанамские также, а вы делайте с ними, что считаете нужным. Мы же можем доставить вас в Москву, по вашему желанию, конечно. Кроме того, я хотел бы помочь финансово семьям погибших, особенно тем, где дети остались. Мы откроем банковские счета на их имя, тысяч по двести долларов… нет, долларов не нужно, лучше евро. – Артём встал с подушек и сделал рукой знак Светке убрать дастархан. – Деньги скачаем со счетов ЦРУ, пусть оплачивают свои грехи, и не напрямую, а через мой счёт, чтобы не подставлять людей. Шум подымать они не будут, иначе сами косвенно признают своё участие в убийстве. Пётр Михайлович, вас попрошу объявить семьям о помощи, ну и соболезнования там… Что ещё полагается, я не знаю?..
Он подошёл к стене с картой, на которой два огонька слившись в красно-синий комочек, двигались к румынско-молдавской границе, миновав только что город с романтическим названием Чадыр-Лунга.
– Однако чешут! Гаишников не боятся, – восхитился их скоростью Артём. – Ничего, догоним и, если надо, перегоним. Пётр Михайлович, противно мне убивать этого Тоника, хотите, мы его живьём захватим и – в Москву, тёпленького? Присовокупим, так сказать, к материалам. «И дорогая не узнает, где любимого конец», – пропел он популярный куплет тридцатых годов.
Симоненко, задумчиво заложив руки за спину, недолго ходил по помещению.
– А-а! Была, не была, – махнул он рукой. – План есть?
– Давайте думать, – увлечённо потёр руки Артём. – Паша, Света, присоединяйтесь. Джинн, сделай нам вот тут стол круглый. Дубовый такой, старинный. И кресла соответствующие – тоже дубовые, с резьбой.
Посреди комнаты возник массивный круглый стол на резной, в виде боевого слона чуть ли не в натуральную величину, подставке по центру. Кресла, в количестве почему-то шести, соответствовали столу. С высокими спинками, покрытые сплошь резьбой, причём каждое индивидуальной, хотя и выдержанной в общем рыцарско-зверином стиле, с красной тиснёной кожей, прибитой гвоздями с явно золотыми фигурными головками. Подлокотники оканчивались то ли золотыми, то ли золочёнными звериными головами львов, кабанов, волков.… Все просто ахнули.
– Во даёт! У тебя неплохой вкус, Джинн! – Артём восхищённо обошёл вокруг стола, поглаживая резьбу, даже присел на корточки, разглядывая слона. – Сам придумал или подсмотрел где?
– Подсмотрел у масонов. Гарнитур масонской ложи из Нейденбурга. Погиб при пожаре в августе 1914 года.
– Ты вот что, Джинн, перемести этот стол в библиотеку, он прямо как для неё создан…
На столе разложили крупномасштабную карту Молдавии, долго ползали по ней, а потом Артёма осенила мысль и он заказал у Джинна «живую» карту. После коротких взаимных объяснений, рядом со столом возникло квадратное сооружение полтора на полтора метра. На его поверхности лоскутным одеялом перемежались поля и виноградники, бежали по маленьким холмикам дороги, а по ним миниатюрные, размером в пару миллиметров, но разноцветные машины, такие же миниатюрные коровы и ещё меньшие, едва-едва заметные овцы стадами паслись