Взяв всё это с возникшей из воздуха подставки и подтвердив: «Да, хорошо» – он вышел на песок котлована.
Небо начинало сереть, в воздухе пахло ночной свежестью, а впереди была долгая и интересная жизнь!..
* * *
– Светка! Светка! Ну что ты делаешь, я же управляю, мы же грохнемся с такой высоты.
– Это я грохнусь, если не получу тебя. – Светка говорила тихо, с придыханием, она упрямо устраивалась на Артёме, сидящем в кресле перед пультом управления, целуя его лицо, шею, грудь, прижимаясь к нему всем телом, стягивая с него и с себя одежду. Наконец она примостилась там, где надо, и её небольшие, ладные груди ритмично закачались перед Артёмом.
– Джинн, стань прозрачным и лети куда летели, а я… Ох! – успел он простонать и полностью переключился на Светку. Стены, пульт, кресло, вся обстановка вокруг исчезли, остались только их сомкнувшиеся, вливающиеся одно в другое тела, и небо сверху, снизу, вокруг, и море далеко внизу. Вытатуированная обезьянка на Светкиной попке радостно прыгала вверх-вниз, вверх-вниз, и непонятно было, чему она радуется – невиданным просторам, неожиданно открывшимся ей, зеленеющему далеко впереди и внизу Крыму или истребителю, догоняющему их слева? А скорее всего, она всегда радовалась, когда хозяйка заставляла её прыгать вверх-вниз, ведь хозяйке это нравилось ещё больше.
Потом были четыре упоительных дня в Крыму – солнце, море, прогулки на «смолекулированном» «Чероки» по Крымским горам. Парковка самого Джинна решилась очень просто – он зависал на высоте 10–15 метров в безлюдном месте и становился прозрачным. Прозрачность и невидимость были для него обычным состоянием.
Артём, по своему характеру волк-одиночка, решил не делиться с миром не только находкой, но и самим фактом её существования. Он решил пока наслаждаться неожиданно свалившимся счастьем обладания такими, почти божественными, возможностями. Чувство безграничной, никем из живущих на Земле людей не испытанной свободы пьянило и сводило с ума. Мир открылся перед Артёмом, как супермаркет перед нищим, неожиданно выигравшем миллион.
Джинн выполнял любое его желание, доставлял его в любую точку Земли, делал ему любые предметы – от кожаных кроссовок до автомобилей, которые он после поездок по ближайшим окрестностям не без жалости каждый раз оставлял с ключами, но без номеров, где-нибудь в укромном месте. Джинн делал необходимые документы, деньги, предоставлял любую запрашиваемую информацию, он, непонятно как, мог войти в любую телефонную или компьютерную сеть.
После Крыма их понесло по всему белому свету, и этой бешенной, ненасытной гонке за впечатлениями, казалось, не будет конца. Дни, недели слились в сплошной калейдоскоп: кубинский пляж, пиво в лондонском пабе, «Свадьба Фигаро» в Ла Скала, влажная духота амазонских джунглей, а потом белый медведь на льдине в Карском море, двухдневное подводное путешествие вдоль Большого барьерного рифа, шашлыки с изумительным вином на берегу грузинского озера Табацкури и ночная кража бананов на филиппинском острове Панай. Иногда, особенно поначалу, они заказывали номера в шикарных отелях, но чаще спали в Джинне, который мог принимать любую форму – от деревянного бунгало до Зимнего дворца со всем Эрмитажем внутри. И который был не только средством передвижения с неограниченной автономностью, но и безграничной по объёму, просто неисчерпаемой энциклопедией. Вот только собеседник из него был аховый, он никогда не говорил, если его не спрашивали, и отвечал лишь на поставленные вопросы. Машина есть машина, даже такая умная, а сплетничать, как и философствовать, могут, наверное, только имеющие душу.
– Артём, а я домой хочу, – грустно так протянула Светка, когда они уплетали те самые филиппинские бананы, пристроив Джина на вершине какой-то камчатской то ли горы, то ли сопки. Она сидела, поджав ноги, в кресле возле прозрачной стены. Глянув на голый каменистый склон, обдуваемый лёгкой снежной позёмкой и на неё, тоже голую, в одних трусиках, обхватившую коленки, с бананом в руке, Артём зябко передёрнул плечами.
– Переночуем здесь и айда домой, в самом деле. Мне тоже эти турпоездки поднадоели трошки. «А я в Одессу, домой хочу-у, я так давно не видел Пашу-у-у!» – пропел он. – Кстати, девушка, банан со стриптизом вещь хорошая и даже приятная местами, но не сытная как-то, давай-ка сварганьте с Джинном ужин, а я пойду на улицу, постреляю. Джинн, сделай мне, пожалуйста, автомат АК-47 и ведро патронов к нему. И парочку запасных магазинов не забудь.
Одевшись потеплее, с автоматом на плече и цинковым ведром с патронами, в которые он воткнул за неимением подсумка магазины, Артём подошёл к стене и сказал:
– Джинн, открывай.
– Что на ужин готовить? – донеслось из кресла.
– А макароны по-флотски, – в уже закрывающуюся за ним дверь ответил Артём и, получив небольшую порцию мелкого сухого снега в лицо, добавил: – С солёными огурчиками. И пивка с рыбой.
Перед ним были сопки до самого горизонта, очень далёкого. И хотя вид был тот же, что изнутри корабля, где Джинн давал полную иллюзию отсутствия стен и окон, ощущение широты, открытости и простора было совсем иным, настоящим. Вдохнув полную грудь прохладного, пахнущего снегом воздуха, Артём отошёл шагов на десять, выбрал в качестве мишени заметный камень покрупнее других, шагов за пятьдесят, тщательно прицелился и дал короткую очередь. Пыль вперемешку со снегом вздыбилась несколькими фонтанчиками чуть в стороне от камня.
– Мазила, – самокритично охарактеризовал он себя и оглянулся. Светка, не удосужившаяся одеться, улыбнулась ему сквозь прозрачность, показала язык и озорно вильнула грудками. Сделав в ответ страшное и зверское, наверное, лицо, он, уже не целясь, от бедра выпустил длинную, во весь магазин, очередь, поливая, как из шланга, и камень-мишень, быстро скрывшийся за столбом пыли и щебня, и другие, более дальние камни, пока не щёлкнул пусто затвор.
Стрелять расхотелось, и он велел Светке:
– Давай ужинать на свежем воздухе. Одеваться не обязательно.
Но она не геройствовала, надела длинную песцовую шубу на голое тело и валенки. Через несколько минут они сидели за лёгким раскладным столиком. Одними макаронами дело не ограничилось, и Светка несколько раз бегала в недра Джинна и за копчёным муксуном, и за салатиками, а киевский торт под кофе с ликёром они разрезали уже при свете керосиновой лампы, торжественно водружённой на стол Артёмом. Но насладиться десертом под вечерним дальневосточным небом они не успели, потому как с этого самого неба раздался вначале тихий, но явно приближающийся стрекот вертолёта.
– Джинн, к нам что, гости?
– Да. Три вертолета Ми-28. Будут здесь через четыре минуты сорок семь секунд.
– Ого! Аж три!.. Вот и посидели. Джинн, они точно к нам, может, мимо пройдут?
– Идут точно на точку нашего местонахождения. Будут здесь