– Выруливай на Французский бульвар, потом свернёшь на Пантелеймоновскую и по Канатной проедем мимо Куликовки.
– Я знаю, как ехать. – Лика уже завела машину и поворачивала на бульвар. – Я не понимаю, зачем туда ехать?!
– Посмотрим, шо там. И машину мою заберём…
Куликово поле было слабо освещено какими-то перемещающимися огнями. Фонари не горели, двигались какие-то люди. И даже на фоне этой темноты Дом профсоюзов был чёрным. И мёртвым. Он зиял закопчёнными квадратами окон, словно выжженными глазницами и молча кричал: «Люди! Что же вы наделали, люди?» Гула, этого адского, сатанинского гула, уже не было. Зато в воздухе, чёрный и безмолвный, витал дух смерти. Он был настолько ощутим и материален, что в машине все замолкли, словно он заглянул сквозь стекло вовнутрь.
Серебристая «ДЭУ-Сенс» спокойно, словно конь, оставленный в уютной конюшне, стояла там, где её поставил накануне Игорь. Открывал он её с таким чувством, словно не сутки прошли, а годы.
«Интересно, кто бы её вскрывал и через какое время, если бы?..» – подумал Игорь, поворачивая ключ в замке зажигания. И вот только сейчас, после этого привычного, доведённого до рефлекса движения, он осознал, что остался жив! Накатила такая слабость, что он не мог даже рук на руле удержать. Он откинулся в кресле, судорожно, со всхлипываниями дыша. Отпустило минуты через три – благо, было объяснение друзьям, ожидающим его в Ликином «ниссанчике»: машину прогревал. И всё равно, чтобы управлять автомобилем, Игорю пришлось выйти и, сделав вид, что проверяет колёса, подвигать руками и ногами, разгоняя кровь по телу.
Холостяцкая квартира Кириллыча находилась недалеко, в нескольких кварталах. Игорь не раз здесь бывал, они частенько устраивали дружеские попойки, да и ночевать иногда оставался.
– Доставай стаканы. Твоё, с последнего «заседания» осталось. – Кириллыч вынул из холодильника двухлитровую баклагу с каберне. Он не любил слово «пьянка», предпочитая маскировать его под «заседание».
Игорь привычно достал из старого буфета четыре гранённых стакана и посмотрел на Лику. Лика, невысокая, стройная и рыжеволосая, была другом. Она любила одесские катакомбы и любила путешествовать. Игорь и познакомился с ней здесь, в этой квартире, на одном из «заседаний». Она была незамужней и была у них симпатия друг к другу, но… Не получилось. А друзьями они остались.
– Половинку, – ответила Лика на безмолвный вопрос Игоря.
Мише он налил ещё меньше, зная, что тот совсем не пьёт, а себе и Кириллычу – традиционно, по полному.
– За погибших…
Все выпили не чокаясь.
– Шо дальше делать будете? – Кириллыч посмотрел на Игоря и Мишу. – Квартира в вашем распоряжении, можете жить хоть ночь, хоть месяц. Сколько надо, столько и живите.
– Спасибо, Кириллыч, но мы поедем. – Игорь осторожно потрогал нитки под глазом. – Часика в четыре утра поедем, думаю, самое безопасное время, чтобы выбраться из города.
– Куда ты поедешь, Игорь?! – Лика возмущённо вскинула носик. – Ты что, не понимаешь, что тебе нельзя ехать? Без документов, побитый…
– Лика, выехать можно только сегодня. Пока менты в шоке от случившегося и стянуты к центру города, а правосеки победу празднуют. Сегодня ещё есть шанс проскочить. Завтра уже не будет.
– Нельзя вам ехать! – Лика не сдавалась. – Ты же не совсем здраво ситуацию оцениваешь, Игорь!
– Лика, не переживай ты так. Ехать буду потихоньку, аккуратно, ни на капельку не нарушая правил… В такой бойне живые остались, а гаишников испугаемся, что ли? Проскочим!
– Тогда так… – Кириллович поправил очки и внимательно вгляделся в лица Игоря и Миши. – Если решили ехать, то ехать надо сейчас, не дожидаясь четырёх часов. У тебя, Игорь, через пару часов отходняк начнётся, тебе к этому времени уже до дома добраться надо бы.
– Да, вы правы, наверное, Кириллыч. – Игорь опять потрогал нитки под глазом. – Тогда чайку крепкого на дорожку попьём и – с Богом…
Крутя баранку, Игорь чувствовал себя сжатой пружиной. Из города ещё надо было суметь выехать. Правосеки могли как расслабиться на радостях от победы, так и наоборот – усилить бдительность на блокпостах, вылавливая уцелевших. Миша сидел рядом, сопя и вздыхая.
– Миша, слушай сюда. Если гаишники будут останавливать, останавливаемся и всё говорим, как есть. Думаю, отпустят. А если эти твари, то я бью по газам. Если же всё-таки остановят, то будем пи**ится. У меня под сиденьем лопатка сапёрная. Моя, заточенная. – Игорь нащупал рукой деревянную рукоятку, проверяя, как она лежит и хорошо ли выходит. – Без всяких танцев-реверанцев, бьём сразу на поражение. А там – как Бог рассудит.
– Хорошо, брат. Только у тебя лопатка, а у меня ничего нет.
– Открой бардачок, возьми там нож. Хотя и кухонный, но хоть шо-нибудь. И щас вон под тем кустиком остановимся, в багажнике монтировочку ещё возьмёшь. Да и отлить не мешало бы, а то ещё уссымся во время боя и ссыкунами войдём в историю.
Однако блокпост проехали без приключений. Два дежурящих на нём правосека, оба толстые и с арафатками на шее, остановили малюсенький микроавтобус и чуть не по пояс скрылись в его чреве. По ехавшему следом автомобилю они только скользнули взглядом, благо светившие им в глаза фары не давали рассмотреть побитые и перебинтованные лица друзей.
После этого блокпоста препятствий больше не предвиделось ни до Мишиного села, ни до Игорева завода. Ехали молча, даже благополучный проезд блокпоста никто из них ни звуком не прокомментировал. Давила горечь. Горечь, обида и ярость. Но сил проявлять хоть какие-то эмоции не было. Совсем! Всё это жгло, бурлило, не отпускало ни на мгновение. А наружу не то что не вырывалось криком, матом или ещё чем-нибудь бурным, а даже мимикой, малейшим движением губ или бровей не проявлялось. Как вулкан. На склонах растёт трава и деревья колышутся, и никто – ни люди, ни птицы, ни животные не подозревают, что в глубине недр варится взрыв.
Высадив Мишу, Игорь ещё час рулил по просёлочным ухабам и наконец, на последних силах въехал в ворота завода. Часы показывали 4: 37. Охранник, закрыв за ним ворота, подошёл, радостно улыбаясь, к машине. Но улыбка, словно вода с окна, стекла с его лица, лишь только он увидел Игоря.
– Всё нормально, Михалыч. – Игорь, хлопнув дверцей автомобиля и не оглядываясь, пошёл к себе.
– Владимирович, вы там были?
– Потом, Михалыч. Всё потом…
Хотелось только одного – добраться до постели, упасть и выключиться. Уже раздеваясь, Игорь ткнул пальцем в кнопку «Пуск» оставленного на столе ноутбука.
Среди голубеньких рамочек «ВКонтакте» мигало сообщение от Артёма:
«Папа, как ты? Что там у вас на Куликовом поле произошло?»
«Господи! Только ради одного этого стоило там быть. Спасибо тебе, Господи,