– Ты мне, брате, зубы не заговаривай, – положив руку на плечо старшего брата, произнес уже порядком захмелевший Всеволод. – Я же тебя знаю получше других. Говори, зачем позвал?
– Ну что ж, – усмехнулся в усы Игорь. – Тогда скажи мне, ты гонцов от Святослава Киевского давеча привечал?
– Привечал, – простодушно кивнул в ответ Всеволод. – И давеча, и тапереча. В поход зовет князь Киевский. Сызнова собирается в степь пощипать поганых. Просит подсобить.
– Вот, братка, – с готовностью подхватил Игорь. – И я об том же. Доколе мы с тобою будем подсоблять то одним, то другим? Не пора ли самим крыла распрямить да стать во главе рати славной?
Всеволод отодвинулся от Игоря, и пристально, будто увидев его в первый раз, посмотрел на брата.
– Ты что это, пустобрёх, задумал? Это ж тебе не лошадей у приезжих гостей[31] уводить. За это можно и головы лишиться.
– Не хнычь раньше времени. – Игорь хлопнул брата по плечу. – Мы не токмо Святославу Киевскому, мы всем сопатки утрем. Ты помнишь, где по молодости правил наш дед Олег Святославич? Правильно, в Тъмутороканском княжестве[32]. Это сыздавна земли князей Черниговских да Новгород-Северских. Токмо забыли мы про это, позволили половецким ханам вежи[33] свои ставить, где не попадя.
Игорь сделал большой глоток из братины и протянул ее Всеволоду.
– Мы с тобой не просто в поход пойдем. Захотелось мне, братец, дорогу в нашу Тъмуторокань поискать, а заодно и водицы из Дону испить. Ну, ты как, со мной?
То ли с перепугу, то ли от неожиданного предложения Всеволод громко икнул и, схватив братину с медовухой, сделал несколько больших глотков. Посмотрев на брата ошалелыми глазами, он вновь приложился к чаше.
А Игорь между тем продолжил:
– У нас с тобой уже седина в бородах засеребрилась, а мы всё у кого-то в помощниках ходим. Перед чадами[34] не стыдно?
– Ну а как же ханы половецкие? – наконец выдавил из себя Всеволод. – Неужто дозволят?
– А что ханы? – вскочил Игорь. – У них, после гибели Боняка шелудивого, силу набрал сват мой Кончак. Ты же знаешь, что однажды, спасаясь от неприятеля, мы клятву дали друг дружке – ежели выживем, породнимся кровнородственно. Я свое слово сдержу. Сыну Владимиру уже скоро пятнадцать, а у Кончака дочка на выданье. У него уже всё готово для свадебного пира. А ежели мы ещё в Тъмуторокани на княжий стол зятя его и моего сына Владимира посадим, то он будет рад вдвойне.
После этих слов Всеволод насторожился. Заметив это, Игорь рассмеялся и, подсев поближе к брату, обнял его за плечи:
– Да ты, братка, не пужайся. Неужто я родную кровиночку обижу? Как вернемся с походу – сразу на Переяславль пойдем, тряхнем маленько Рюриковичей. Ты как, не против стать князем Переяславским?
– Ну, ежели так, – растерянно произнес Всеволод, а потом, словно спохватившись, спросил: – А ты как же?
– Да ты за меня не переживай, – улыбнулся в ответ Игорь. – Давай лучше выпьем за будущий поход. – И видя нерешительность младшего брата, он решил повременить и о своих планах относительно Киевского престола рассказывать ему не стал. Успеется.
Не рассказал он брату и о том, что уже провел переговоры с Ярославом Черниговским. Хитрован этот сам в поход идти отказался, но пообещал прислать боярина Ольстина Олексича с отрядом своих поганых – ковуями черниговскими[35]. Воины из них так себе, но в таком деле проводники нужны хорошие и ковуи – как раз то, что надо. Степь они знали вдоль и поперек до самого Русского моря[36].
А вот племянник, сын брата Олега Черниговского, Святослав Рыльский токмо услышал про будущий поход, так сразу – плащ на плечи, мечи в ножны и на коня. Вот, что значит молодость!
Участники предстоящего похода собрались в Новгород-Северске ближе к середине апреля. Солнце уже припекало вовсю, зелёная поросль с жадностью тянулась к свету, но земля ещё не просохла и местами вместо дорог и тропинок булькали болота́ да хляби.
В горнице за большим столом собрались Ольговичи. Братья Игорь и Всеволод сидели во главе стола под самыми иконами. По левую руку от Игоря расположился сын его Владимир, а по правую от Всеволода – племянник ихний Святослав Ольгович Рыльский. Еще один участник похода – боярин из ковуев Ольстин Олексич присел, как и положено по роду-происхождению, немного в сторонке.
– Олексич, – расплываясь в улыбке, обратился к нему Святослав. – Вот я никак в толк не возьму, ты вообще – кто? При двух свечах вроде как свой, а стоит одну прислюнявить – и будто волчара поло́вый[37] на тебя из темноты зырит.
Сидевшие за столом рассмеялись. Потом внимательно посмотрели друг на друга и рассмеялись пуще прежнего.
– Да мы здесь все такие, – сквозь смех произнес Игорь. – Забыли, кем была наша бабка? Говорят, дед наш, Олег Святославич, ее из-под самого носа у половецкого хана увел. Так что ты бы, племяш, помолчал, а то если и над тобой свечечку прислюнявить, то еще неизвестно, кто на нас будет зырить.
Бросив взгляд на сына, уже серьезно продолжил:
– Вот и я годков пять тому назад в скрутную минуту Кончака встретил. Жизнь свою друг дружке доверили мы тогда и пообещали, что, если живы будем, обязательно детей наших оженим. Так что готовься, Владимир, быть тебе через пару недель зятем Кончаковским.
– Как через пару недель? – с нескрываемым удивлением выдохнул сын.
От такой новости опешили и другие гости.
– Я что-то не пойму, – угрюмо начал Всеволод. – Так мы в поход собрались или на пир свадебный? Что-то ты опять темнишь, братка.
Игорь, как будто не слыша Всеволода, встал и, повернувшись в сторону икон, перекрестился.
– Не темное, а богоугодное дело замыслил я, и вы в этом деле будете мне подмогой и опорой. Через пару дней отслужим с дружиной Пасхальный молебен[38] и в день моего покровителя и защитника небесного Святого Георгия[39] выступим в степь. Токмо оружием и щитами бряцать не будем. Возьмем с собою стяги