За Дорофеева Татьяна вышла в мае сорок первого года. Меньше чем через месяц началась война. Дорофеев был знаменитым в городе футболистом. Левым крайним в команде «Порт». Чирков, который не пропускал ни одного матча, водил с собой на стадион и Татьяну. Как-то получилось, что она запомнила игру Дорофеева. Он числился рабочим порта. Но, разумеется, не работал. А приходил два раза в месяц за зарплатой. Татьяна после развода с Чирковым устроилась кассиром в бухгалтерии морского порта. Так они и познакомились.
По сравнению с Чирковым новый муж показался ей таким пустым и глупым, что она через неделю поняла – они не смогут осилить медовый месяц.
Рассудила их война.
Уже в июле Татьяна овдовела.
Беженцы из Одессы и Крыма наводнили город. Горкомхоз стал проявлять естественный интерес к Татьяниной двухкомнатной квартире. Подселения можно было ждать со дня на день. Тогда Татьяне пришла счастливая мысль: пускать на постой офицеров. Они долго не задерживались в городе. И, как правило, были мужчины остроумные и веселые.
Татьяна припудрила кончик носа. Кожа на нем немного шелушилась. Это раздражало молодую женщину. Даже пугало. Она понимала, что лицо ее стареет. И она вся стареет. И если доживет, то когда-нибудь станет такой же старой, как Марфа Ильинична. И мужчины будут смотреть на нее без воодушевления или просто не замечать. Что делать тогда? Для чего жить? Правда, при ее фигуре, при ее женских данных лет пятнадцать еще можно продержаться. А дальше? Трудно гадать… Жизнь подскажет. Закрыв коробку с пудрой, Татьяна взглянула на часы. Скоро на работу. А еще нужно забежать к Марфе Ильиничне. Торопливо накинув пальто, она схватила сумку и вышла в коридор. В это же время в дверь постучали. Татьяна повернула ключ. На пороге – Марфа Ильинична.
Протиснувшись в коридор, портниха шепотом спросила:
– Одна?
– Никого больше нет.
– Беда, – сказала Марфа Ильинична. – Несчастье.
Дешин меняет показания
Его вызвали ночью. После двенадцати. Заскрежетал замок. И дверь, скрипнув, вывалилась в коридор. Грязная стена, близоруко высвеченная лампочкой, словно подталкивала выводного, который не остановился в дверном проеме, а шагнул в камеру. Сухо сказал:
– Собирайся.
– Совсем? – без всякой надежды спросил Дешин. И что-то оборвалось у него под дыхом, и он почувствовал, что лицо, и руки, и все тело его мокрые, словно он стоит под дождем.
Выводной ничего не ответил. Снял с плеча карабин, поставил на пол. Приклад грохнул о доски, точно выстрел. Предчувствия Дешина усилились. Он спустил ноги с нар, поднялся, не ощущая собственного веса. Подумал, что сделает шаг и упадет, бесшумно, плавно, как поставленная на ребро бумага. Он хотел накинуть шинель, но выводной остановил:
– Не надо.
– Может, и сапоги возьмешь, – сказал Дешин. – У шофера они всегда ноские.
– Прекратите разговоры! – отрезал выводной.
В коридоре Дешин увидел начальника караула, младшего лейтенанта, и с ним двух солдат. Вооруженных. Он сказал начальнику караула:
– Не имеете права. Вы обязаны показать мне ответ. Я просил о помиловании.
– Не дрожите, – ответил младший лейтенант. – Вас вызывают на допрос.
Слегка закружилась голова, вес стал возвращаться в тело. И Дешин почувствовал под собой цементный пол. И похвалил в душе выводного, что тот не воспользовался его минутной слабостью и отказался от сапог.
Свет в кабинете поставили так, чтобы освещался только стул, на котором будет сидеть допрашиваемый. Каиров отодвинул кресло в дальний угол кабинета. И оттуда мог спокойно следить за ходом допроса.
Как и договорились, Чирков начал без предисловий.
– Дешин, я допрашивал вас уже четыре раза. Поэтому опустим формальности. Уточним детали.
– Слушаю вас, гражданин следователь, – с готовностью ответил Дешин.
– Вот и отлично. Припомните, в какое время, где и куда майор Сизов просил вас его подбросить?
Нет. Дешин не вздрогнул. Он только оторопело посмотрел на Чиркова. Насупился. Глуховато ответил:
– Я не показывал это на следствии.
– Знаю… Поэтому спрашиваю.
– Если знаете, нечего и спрашивать.
– Дешин, полное и самое откровенное признание – наш единственный шанс спасти жизнь. Я вас не обманываю, Дешин. Дело может быть пересмотрено лишь в том случае, если вскроются какие-то новые, особые обстоятельства. В ваших интересах говорить только правду.
– Я и говорю правду.
– Не всю.
– Меня помилуют? – с надеждой спросил Дешин, глаза забегали, казалось, из них вот-вот брызнут слезы.
– Возможно, – голос невидимого Каирова, прозвучавший из глубины кабинета, казалось, напугал Дешина. Он внезапно сник, расслабился.
Чирков покачал головой:
– Будете молчать?
– Нет… Я скажу, – вяло ответил Дешин. – Майора Сизова встретил после обеда, когда вышел из солдатской столовой. Сизов спросил, как у меня сегодня со временем. Я сказал, что вечером отправляюсь в рейс. Он сказал: «Выбирайся раньше, подкинешь меня в Перевальный».
– Вас не удивила эта просьба?
– Нет. Я уже раза два или три возил майора туда.
– Для какой цели?
– У начальства не спрашивают.
– А все же? Он поручал вам перевезти груз или пассажиров?
– Нет. Он ездил один. Там госпиталь… Понимаете, гражданин начальник? – Дешин развел руками. И жалкое подобие улыбки появилось на его лице.
– Объясните, – сухо потребовал Чирков.
– Молоденькие медицинские сестры. Там даже я с одной познакомился. А майору и бог велел иметь среди них зазнобу.
– Кто она?
– Не могу ответить.
– А женщина, с которой встречались вы?
– Женщина? – удивился Дешин. Возразил печально: – Она еще почти девчонка.
– Фамилия?
– Не спрашивал. Аленкой ее зовут. Там все знают.
– Дальше? – поторопил Чирков. Если бы Дешин мог хорошо видеть лицо следователя, он бы легко понял, что капитан недоволен его вялыми, неопределенными ответами.
– Вечером, значит, я поехал. Затормозил у госбанка. Там ко мне в кабину сел майор Сизов. На третьем километре велел остановиться, друга, значит, забрать нужно было.
– Друг не ожидал майора у трансформаторной будки?
– Не… Он был в общежитии рыбзавода. Майор вылез. А мне фляжку с водкой оставил. Я в тупичок съехал, чтобы автоинспекцию не раздражать. Там и приложился к фляжке…
– Вас не удивило, что майор дал вам водку?
– Нет. Он всегда что-нибудь давал. Водки ли, папирос…
– А когда же вы задавили майора?
– Сам не пойму. Выпил. Вздремнул маленько… Когда пришел в себя, майор был готов.
– Почему вы скрыли это обстоятельство на следствии? – спросил Чирков.
– Я боялся… За нетрезвый вид получить больше.
– Получили под завязку… – подал голос Каиров. – А скажите, куда вы девали фляжку?
– Кажется, она осталась в кабине.
Ответ не удовлетворил Каирова:
– А если точнее…
– Я не брал ее.
– Выходит, она исчезла.
– Я не брал ее, –