— Товарищи офицеры! Минуту внимания! — Збруев посмотрел на Малинина. — Знаете что, Егор Николаевич, ко мне уже второй день подходят мои сотрудники и жалуются на вас, — он выдержал паузу. — Я думал, что в этом коллективе работают взрослые люди, а здесь, видимо, группа детского сада. Я в первый раз был категорически неправ! Загружайте их, по самое не балуйся. И мне кажется, что они ещё не совсем поняли, какая у нас сложилась критическая ситуация, — Роман Андреевич обвёл взглядом притихших людей. — Мне стыдно за вас, товарищи офицеры! Никого больше, кто не участвует конкретно в этом расследовании, я не задерживаю.
Малинин ощутил огромную внутреннюю благодарность за эту поддержку, потому что в таком сложном деле внутренние разборки были не к чему.
— А я, если никто не против, поприсутствую на вашем совещании.
— Только за, — кратко сказал Малинин.
— Роман Андреевич, разрешите обратиться? — сказал Лашников.
— Игорь, давай уже без этого. Меньше слов и больше дела. Что хотел? — спросил Збруев.
— Вы такое погоняло, как Васька-Щипач, слышали? Или Васька-Трёп?
Збруев удивлённо на него посмотрел и вздохнул:
— Очень давняя история. Васька-Щипач — фигура заметная была. Я тогда ещё только следователем стал, — он задумался. — Васька, конечно, щипач был знатный, просто филигранный. Но случилась у него душевная печаль. Он жил с женщиной, принципиально не женился, и у них был сын. Кто она, он тщательно скрывал, — Збруев повёл бровями. — Я его понимаю, городок маленький, и такая слава не нужна никому. Но подельники его говорили, что любовь у него была к ней какая-то прям безумная. А потом случилась неприятность, — Збруев развёл руками. — Она ему изменила и вроде как понесла. Щипач тогда совсем с катушек слетел. Полгорода на уши поставил, брал всё, что плохо лежит, пил не просыхая, а потом просто пропал. Исчез, испарился, — Роман Андреевич помолчал. — Но также с ним исчез и воровской общак. Так что искали его многие, но никто не нашёл, — Збруев кивнул Лашникову. — А с чего такой вопрос?
— Да Петров сказал, а я у него про Ваську-Трёпа спрашивал. Думал, может, связь есть, — махнул рукой Игорь. — А что по последнему трупу? Опознание удалось провести?
— Там кости одни, лишь скелет остался. Крысы его изрядно поели, — отозвался Лопарёв. — Но, нашли часы. Повезло, что именные. Надпись гласит: «Дорогому Николаю Борисовичу от учеников».
— Мне здесь участковый про какого-то Николая Борисовича говорил, — Малинин вскинул глаза на Вострикова.
— Точно! Он сказал, что ученица его ещё пропала там. Меня в этот год здесь не было, я учился как раз, — Востриков встал. — Я в школу тогда? У нас их, слава богу, всего лишь две, в одной он уж точно преподавал.
— Да, давай.
В кабинет вошёл Петров.
— Роман Андреевич, вы долго ещё? Мне кое-какие направления подписать нужно.
— Проходи.
Дверь снова распахнулась.
— Разрешите войти? — на пороге кабинета возник дежурный.
— Войдите. Что случилось? — Малинин посмотрел на молодого человека.
— Там родственники на опознание в морг приехали.
— Хорошо. Игорь, опознание на тебе. Все остальные свободны. Лашников, а ты задержись на минуту, — Малинин перевёл взгляд на Варвару. — Варя, позвони Нерею и передай дословно, если в ближайшее время он свою жопу сюда не притащит, то я не ручаюсь за его безопасность.
— А можно, я слово на «ж» опущу? — спросила Мечина.
— Старший лейтенант Мечина, исполнять приказ без изменений!
Варвара покивала и вышла из кабинета. А Малинин, видя, что Петров направился к выходу, окликнул его:
— Семён Никодимович, можете ко мне отдельно заглянуть, минут через десять?
— У меня со свидетелем встреча по текущему делу, — Петров потыкал в настенные часы. — Может, опрошу быстро и бегом обратно?
— А вы занимаетесь ещё и параллельными делами? — Малинин поморщился.
— А кому ими заниматься? У нас в городе и другие преступники имеются. Они не осведомлены о нашей занятости, а то так бы отложили свои дела на потом и подождали, пока мы разберёмся.
За спиной послышался острожный кашель.
— Егор Николаевич, из морга уже звонят. Родственники ждут, — сказал Лашников.
— Ладно, давайте вечером, Семён Никодимович, — махнул рукой Малинин. — Сам вас найду.
Когда кабинет опустел, Малинин сел напротив Игоря.
— Игорь, сейчас неофициальный разговор. Но если ты ко мне не прислушаешься, то придётся документально оформить некоторые моменты, — Малинин тяжело вздохнул. — Я понимаю, что на тебя свалилось многое, но у нас сейчас нет права на эмоции. А ты каким-то задумчивым и рассеянным стал. Этого допускать нельзя. Может быть, ты по состоянию здоровья всё-таки…
— Егор Николаевич, моё состояние позволяет мне работать. Задумчивый и рассеянный я лишь по той причине, что пытался вспомнить, что было перед тем, как меня по голове приложили. И, наконец, вспомнил. Я нашёл телефон, он валялся под ветками, и поэтому его снегом не присыпало. Корпус случайно блеснул в свете фонаря. Сейчас опознание проведу и поеду искать.
— За телефоном вместе поедем, — властно, но с явным облегчением сказал Малинин. — Я рад, что ты в строю, — он задумался. — Хотя фиг мы его там найдём: снега насыпало по уши.
— Разрешите идти?
— Иди, конечно, тебя там на опознание уже ждут, — Малинин захлопнул папки, лежащие перед ним, и направился к сейфу. — И так проваландались из-за тебя.
Лашников только развёл руками и молча вышел.
* * *
Длинный, неряшливо окрашенный коридор освещался тусклыми лампочками, одна из которых нервно мигала со странным жужжащим звуком. В торце у синего полотна двери в полном молчании стояли люди.
— Простите, у вас там кто? — тихо спросил мужчина с еле пробивающейся сединой на висках.
— Говорят, что дочь, — с трудом выдавила из себя слова женщина, крепко держась за локоть мужчины, смотрящего пустыми глазами перед собой. — Но это, конечно, не так. Сейчас вот убедимся и домой. Снова искать. Да, милый? — не глядя на мужа, проговорила она.
— А у меня жена, — обречённо сказал мужчина.
Сбоку послышались шаги, распахнулась дверь и оттуда вышел молодой человек скучающего вида. Он снял наушники, сунул в карман мятого халата недоеденное яблоко и, посмотрев в документы, потыкал пальцем в сторону семейной четы. Мотнув им головой, как бы приглашая следовать за ним, он так же безмолвно открыл дверь, за которой специфический запах был гораздо сильнее, чем в коридоре.
— Держитесь, — прошептала женщина, проходя мимо, и пожала руку собеседника.
Вскоре мужчина услышал женский вскрик и какую-то возню.
Лашников, спускающийся по ступеням, увидел, как из прозекторской почти выносят на руках бледную с посиневшими губами женщину. Она облокотилась о стену и вжалась в неё лбом, пока муж одной рукой подписывал документы, а второй поддерживал её.
— Это