б) Решение командующего 2‑й русской армией
Вечером 27 августа командующий 2‑й армией должен был принимать решение на основании следующих сведений о корпусах: 13‑й корпус 27 августа находился в Алленштейне, 15‑й корпус со 2‑й дивизией истекали кровью в двухдневном бою, 6‑й корпус не может пройти к Алленштейну, и рассчитывать на его содействие 28 августа не приходилось, положение 1‑го арм. корпуса было неизвестно, предполагалось, что корпус удерживает свои позиции в районе Уздау[107].
Исходя из этого, командующий 2‑й армией принял решение двумя корпусами нанести удар в направлении Гильгенбург, Лаутенбург, полагая, что этот удар будет фланговым, а отнюдь не в лоб 20‑му арм. корпусу. Фронт главных сил немцев представлялся севернее Уздау на рубеже Мюлен, Гильгенбург, Лаутенбург, т.е. в таком начертании, которого не было в действительности.
В 22 ч. 30 м., находясь в Нейденбурге, командующий 2‑й армией отдал приказ по армии на 28 августа:
«Сегодня, 27 августа, 1‑й арм. корпус вел бой на фронте Уздау – Гейнрихсдорф, Гросс-Ленск, причем атаки немцев отбиты. 2‑я пех. дивизия после упорного боя у Янушкау заняла позицию западнее д. Франкенау. 15‑й арм. корпус занял д. Мюлен и лес Вальсдорф. Бригада 13-го арм. корпуса – за крайним правым флангом 15‑го корпуса, остальные части 13‑го арм. корпуса занимают Алленштейн.
22 августа 1‑му арм. корпусу во что бы то ни стало удерживать позиции впереди Зольдау, для обеспечения левого фланга армии.
23‑му арм. корпусу (2‑я пех. дивизия и подошедшие части 3‑й гвард. пех. дивизии) во что бы то ни стало удерживать позиции на фронте к западу от д. Франкенау. Командиру 23‑го арм. корпуса подчиняется бригада 6‑й кав. дивизии.
13‑му и 15‑му арм. корпусам под общим начальством ген. Мартоса энергично с рассветом наступать в общем направлении на Гильгенбург, Лаутенбург с целью атаковать противника, находящегося против 23‑го и 1‑го арм. корпусов, во фланг и тыл. 6‑му арм. корпусу передвинуться в район Пассенгейма. Штаб архив Нейденбург»[108].
Приведенный приказ является образцом ложного представления о противнике и своих войсках.
О положении на фронте армии и принятом решении в 23 ч. 30 м. 27 августа командующий 2‑й армией донес командующему фронтом:
«Сегодня второй день армия ведет бой на всем фронте. По опросу пленных оказалось, что со стороны неприятеля участвуют 1, 17 и 20‑й арм. и 1‑й ландв. корпуса. На левом фланге 1‑й корпус удерживал свои позиции до 15 ч. 00 м. Затем корпус был отведен без достаточных оснований в район Зольдау, за что я удалил ген. Артамонова от командования корпусом, и корпус принял ген. Душкевич. В центре 2‑я дивизия понесла большие потери, но доблестный Либавский полк удержал свои позиции у Франкенау. Ревельский полк почти уничтожен: остались знамя и взвод. Эстляндский полк в большом беспорядке отошел к Нейденбургу, где, по моему распоряжению, был устроен.
В 11 ч. 00 м. дня 15‑й корпус перешел в наступление, по моему приказанию, на Гогенштейн и Мюлен. Сюда была отправлена бригада 13‑го корпуса. Эта атака увенчалась успехом: Мюлен взят в 12 ч. 00 м. вечера. Замечен отход немцев в юго-западном направлении. Остальные части 13‑го корпуса взяли Алленштейн. Последние сведения о 6‑м корпусе были получены в 14 ч. 00 м., что он в 13 ч. 00 м. был у Щепанкен, выдержав 23—26 августа упорные бои у Бишофсбурга»[109].
В этом донесении нашли отражение действительные факты вместе с вымышленными. Справедливым является то, что перед 2‑й армией были четыре германских корпуса (т.е. главные силы 8‑й герм. армии). Сообщения о действиях 2‑й пех. дивизии, Либавского и Ревельского пех. полков были целиком ложны. Ложным являлось сообщение о повороте 15‑го корпуса и о занятии Мюлена. Корпус повернул, по решениям частных начальников, ночью с 26 на 27 августа, а Мюлен взят не был.
Правильно установив наличие четырех германских корпусов против 2‑й армии, штаб и командующий не знали группировки этих корпусов, полагая, что они группируются перед центром и левым флангом армии и маршируют частью сил севернее Алленштейна на запад. Впрочем, в этом не было уверенности. Смутно представлялось, что 6‑й корпус получил удар от двух германских корпусов, последующего движения которых от Бишофсбурга штаб и командующий 2‑й армией не знали. Допуская, что эти корпуса отступают на запад под давлением левого фланга 1‑й армии, полагали, что удар по 6‑му корпусу был произведен попутно в процессе отступления германских корпусов.
Впрочем, донесение ген. Самсонова возымело, наконец, свое действие. До сих пор командование северо-западного фронта считало, что немцы отходят к Висле, и торопило 2‑ю армию для преграждения им пути отхода. Только теперь стали понимать, что немцы произвели перегруппировку и сосредоточили главные силы против 2‑й армии.
Это донесение открыло, наконец, глаза фронтовому командованию на действительное положение дел на фронте, а также побудило его впервые попытаться организовать взаимодействие армий.
В 3 ч. 03 м. 28 августа командующий фронтом отдал приказ командующему 1‑й армией ген. Ренненкампфу:
«Части, отступавшие перед вами, перевезены железной дорогой на фронт 2‑й армии и упорно ее атакуют. Окажите содействие 2‑й армии своим движением возможно далее вперед своим левым флангом на Бартсштейн и движением в сторону Бишофсбурга своей кавалерией. 6‑му корпусу приказано двинуться от Щепанкен на Пассенгейм»[110].
Однако это распоряжение не только не могло изменить хода событий, но даже оказать на них какое-нибудь влияние. Войска 1‑й армии были настолько удалены от места сражения 2‑й армии, а немцы столь плотно придвинулись к этой армии, что ко времени решительного периода сражения войска 1‑й армии опаздывали. 2‑я армия могла лишь рассчитывать на собственные силы. 1‑я же армия в ходе Танненбергского сражения по вине фронтового командования перестала быть действенным оперативным фактором. При этом вовсе не важно, насколько она опаздывала; важно лишь, что она опоздала, оставив своего соседа в изолированном положении. Что же касается решения командующего 2‑й армией атаковать немцев двумя корпусами севернее Мюленского озера, то это решение при известных условиях могло привести лишь к тактическому успеху, но не более. Прорвав фронт 20‑го герм. корпуса, русские корпуса ни в какой мере не облегчали своего оперативного положения. Ввязавшись в бои на укрепленной позиции, они только упускали время, связывали себя и тем самым давали возможность немцам замкнуть их тесным кольцом севернее Мюленского озера.
Спустя месяц начальник штаба армии ген. Поповский и его коллеги по оперативному управлению так оценивали это решение командующего армией:
«Приказывая 1‑му и 23‑му корпусам во что бы то ни стало держаться на занятых позициях, ген. Самсонов