Когда шарообразные сгустки стали редкими, проследил глазами до места их материализации, и понял, что они появлялись не из глубины камеры дольмена, а прямо из центра отверстия. Пока соображал, почему так происходит, обратил внимание на изменения фасада. Точнее, на появившиеся на нём рисунки человечков по сторонам отверстия. Человечки то ли танцевали, то ли хвастались кто из какого мира родом, потому что у правого в руке было созвездие напоминавшее ковш Большой Медведицы, а у левого такой же ковш, только раза в четыре меньше.
Как выглядит созвездие Малой Медведицы, я не помнил, но почему-то машинально пересчитал количество звёзд в малом ковше. Их оказалось десять. Потом пересчитал звёзды в ковше Большой Медведицы и получил пятнадцать. Если вспомнить о том, что всё это время продолжал петь совсем не дискантом, а полноценным драматическим баритоном, и мои мозги ворочались с трудом, тогда можно понять, почему не сообразил, чем «мерялись» близнецы-человечки.
О первом круге миров Кармалии вспомнил только когда начал второй раз пересчитывать звёзды Большой Медведицы и увидел, что четвёртая и пятая звёздочки на фасаде были совсем рядышком. «Талантия с Фантазией», — стрельнуло молнией в голове, но даже от неё я не стал соображать быстрее.
«Значит, левый человек из мира Кармалии-Светлидии, а правый из мира Кармальдии-Светлилии. А если у левого в руке не звёзд меньше, а времени, которое он прожил?.. Зачем такое на дольменах рисовать? Если я левый человечек, значит я уже вернулся в Скефий или куда-то по соседству. А если правый, значит пою арию Платона в…»
Где именно пою, предположить мне не дали. Случилось что-то такое, из-за чего я перестал петь, дольмен прекратил резонировать и генерировать сгустки энергии, а окружавшая стена потеряла новенькую штукатурку и недавно восстановленные блоки.
Пока соображал закончилась ли сборка моих потерянных запчастей или пора перекочевывать к следующему резонатору, меня окружило марево непонятного происхождения. Оно было прозрачным, но дышавшим и почти живым, а окружавший мир из-за него дёргался и рябил, как миражи в Омане.
«Спасибо тебе, маленький Бог! Мы снова с тобой!.. Ты стал почти таким же, каким был до вероломной телепортации. Спасибо, что помог нам найти дорогу домой. Извини, что возвратились в Семалию. Сейчас наши братья доставят тебя туда, куда ты давно желал.
Как ты уже понял, нас здесь во много раз больше, чем тебе понадобится для галактических странствий. А теперь отдыхай и смотри, как путешествуют объекты с максимальным допуском, и мы сами», — донеслось до моего замутившегося сознания родным голосом Скафандра Васильевича, после чего я обессилел и ненадолго отключился.
Золотой Рой и возвращение на круги своя
Я стал пчелой. По крайней мере так показалось, когда пришёл в себя посреди роя из сверкавших золотистых сущностей в компании которых летел посреди космоса. Причём, летел без скафандра, почти без одежды, без страха, без мыслей в звеневшей пустотой голове. И босиком, потому что туфли держал в руках.
Потом сообразил, что мой рой состоял из армии прото-бактерий, возвращавшейся к астре Идили-моне Константе-III, и что я был в прозрачной капсуле, с приемлемым для моей органической жизни микроклиматом. А золотистыми бликами, между которыми наблюдал космос, прото-бактерии обозначили объём своего отряда и направление его полёта.
— Можно уточнить, куда я давно желал попасть? С ваших слов. А то память подводит. Мне почему-то кажется, что я уже летал в точно такой же компании золотых пчёлок. Наверное, это что-то из двоюродной памяти. А родная пока не вся восстановилась, — спросил я прото-войско, чтобы хоть немного приготовиться к очередному сюрпризу.
«Сами не знаем, радоваться или печалиться, но только мы опаздываем на Юбари-мон, чтобы отомстить энам так, как сказано в пророчествах о маленьком боге.
Что-то их очень испугало после твоей телепортации, которая была несколько суток назад. Что-то пошло не так, как они планировали. Поэтому объявлена срочная эвакуация всех энов. Они уже открыли портал в свою старую галактику и драпают в неё со всех ног на всём, на чём только можно и нельзя.
Нам поручено или затаиться, или изобразить растерянность. А ты прибудешь на астероид стандартным образом. Скафандровые Протос тебе помогут во всём. Помни, что адресатор Пандио-мон до сих пор изолирован от Все-Сети, поэтому пассивен, но символы Юбари-мона на всех адресаторах пока теплятся и пропускают всех желающих.
Как только окажешься на крейсере, представь, что у тебя в руках самое грозное галактическое оружие. Причём, невидимое. Маши руками, командуй голосом или мыслями, а мы всё сотрём в порошок. И следа от энов не останется!» — запугали меня чересчур воинственные товарищи.
Я, конечно, кое-что помнил о случившемся на астероиде, что сгоряча обещал своим мучителям. Только в ближайшем будущем выполнять свои угрозы не планировал.
«Если сможешь вернуться, примем тебя, как настоящего Бога», — не ко времени всплыли в памяти слова одного из стражников, отправившего меня в Очиститель, оказавшийся измельчителем, распылителем и уничтожителем. А после этого и мои легкомысленные обещания не заставили себя долго ждать: «Ещё свидимся. Надолго не прощаюсь». Но перед этим я обозвал цивилизацию энов тюрьмой народов и потребовал отключить её от космической розетки.
«Веди себя, как Бог! Сам войди в Очиститель. И выйди сам», — продолжились в голове голоса из прошлого, или сам я начал настраивать себя на войну с кровожадными паразитами галактики. Уже почти настроился, но сразу же раскис, вспомнив последний приказ ненавистного голоса, распоряжавшегося моей казнью: «Толкайте его внутрь!»
— Кто у энов главный? Случайно, не тот, который командовал через трансляцию? — спросил я помощников.
«Командует ими совет из двенадцати старейшин. Глашатай у них на побегушках. Это он управляет всеми энами через акустическую систему», — коротко объяснили мне прото-пчёлы, и рой со сверкавшими позолотой сгустками прямо на глазах разделился на две неравные части. Основная масса галактических бактерий выключила золотые мигалки и продолжила полёт в сторону ближайшей голубой звезды, а я с малой частью помощников, некоторые из которых по-прежнему сверкали боевой иллюминацией, помчался к одинокому, выраставшему на глазах, астероиду.
«Пандио-мон? Какой-то корявый снаружи. И почему он так далеко от Идили-моны?» — заподозрил я неладное и на огромной скорости влетел в толщу астероида.
Перед глазами тотчас вспыхнули мириады тончайших искрившихся нитей, которые через секунду закончились, а я оказался в незнакомой пещере узлового адресатора с символами на стенах.
Не сбавляя скорости я и окружавшие меня Протос буквально пронзили адресатор и снова врезались в монолит астероида.