Голова Эда опускается все ниже.
Алекс застыл на месте.
– Она не могла утонуть, – шепчет он, не узнавая собственного голоса.
Он не разговаривал с ней несколько месяцев.
Пыталась ли сестра связаться с ним?
Неужели набирала его старый номер, из раза в раз слыша, что он не обслуживается?
А он намеренно не дал ей новый.
К горлу подступает тошнота.
– У тебя шок, – говорит Эд.
Вики, думает Алекс. Теплое тельце рядом, когда они были маленькими, вредина, которая всегда ябедничала на него родителям. Маленькая девочка, которая однажды написала сочинение, назвав Алекса примером для подражания, поскольку на той неделе брат сделал для нее что-то хорошее. Девочка-подросток, которая таскала у него сигареты и ради развлечения угнала первую его дорогую машину только для того, чтобы позлить его. Женщина, которая в равной мере могла заставить его и смеяться, и грустить…
Вики. Двадцать шесть лет, Вики.
И даже теперь, пытаясь смягчить этот удар под дых, Алекс чувствует нарастающий гнев.
Ведь для сестры так типично – постоянно причинять им боль, идти на такой риск, чтобы в результате погибнуть к чертям собачьим. Да как она посмела? Как Вики могла так поступить с ними?
Алекс отворачивается от отца и, не задумываясь, со всей дури бьет кулаком в стену.
От перелома руки его спасает только то, что это не настоящий бетон, а какая-то дешевая пластиковая перегородка.
Боль пронзает суставы и запястье, и Эд перехватывает его руку прежде, чем Алекс успевает отвести ее назад и добавить к первой вмятине еще одну.
– Нет, – требует Эд.
Алекс послушно опускает руку. Да уже и нет необходимости повторять. Хватило и одного раза, чтобы заместить эмоциональную боль физической.
– Мне нужно, чтобы ты контролировал ситуацию там, – просит Эд, прорываясь сквозь туман. – Я не могу оставить мать.
Алекс сглатывает.
– Кто-то из родственников должен поехать туда, чтобы официально опознать тело.
Алекс смотрит на Эда. Неужели отец ждет, что после таких новостей он сядет в самолет, отправится в чужую страну и будет вести себя как нормальный человек!
Эд пристально смотрит Алексу в глаза.
– Возьми себя в руки. Ты можешь вылететь в Финляндию завтра. Привези ее. Верни мою малышку домой.
Рованиеми, Финляндия
Вокруг автостоянки морга в Рованиеми снег сгребли и свалили в такие высокие кучи, что они выглядят как крепостные стены.
Одноэтажный морг за ними почти не виден.
Агата уехала из Коппе в 6 часов утра, сразу после того, как появился прежний босс и старый друг Патрик, чтобы посидеть с детьми. Путь до столицы Лапландии она проделала за четыре часа, питаясь кофе и домашними корвапуусти [8].
Хмурое непроспавшееся серое утро идеально отвечает настроению Агаты.
Олави трижды просыпался за ночь, кричал, будоража Эмилию и Онни, хотя Эмилия в чисто подростковой манере пожимала плечами. Агата еще толком не отошла и от предыдущей ночи, половину которой провела на озере. И теперь, чтобы прийти в себя, ей нужно было восемь часов спокойного сна.
В конце концов Олави заснул на руках Агаты, припав губами к красному следу от зубов на собственной руке, но она слишком устала, чтобы даже пытаться отодвинуть либо руку, либо голову. Она винит в этом сласти, купленные на заправке по дороге от Мартти, которыми они полакомились после ужина, но в глубине души знает, что причина ночных страхов сына в чем-то совсем другом.
Войдя полшестого в дом, Патрик осторожно разбудил Агату, а затем отнес совершенно бесчувственного Олави обратно в кроватку, где он абсолютно точно будет мирно почивать еще несколько часов. А вот самой Агате такой удачи не досталось.
Полицейский, стоящий на входе в морг, помнит Агату еще по стажировке и отправляет прямо в лабораторию. Венла, кудрявая патологоанатом, приветствует Агату, протягивая кофе. Но Агата понимает, что мочевой пузырь переполнен, ей до зарезу нужно в туалет, и бессознательно переминается с ноги на ногу.
– Ты что, не останавливалась по дороге? – удивляется Венла.
Агата отрицательно качает головой, и Венла объясняет, что дамский туалет не работает, но если она поторопится, то как раз успеет воспользоваться мужским до Леона, смотрителя, который регулярно в пол-одиннадцатого является, чтобы опорожнять кишечник.
– По нему просто хоть часы сверяй, – хмыкает Венла. – Если он когда-нибудь окажется на моем столе, непременно проведу углубленное исследование его толстой кишки. В научных целях.
Агата мочится с небывалой скоростью и обнаруживает, что туалетной бумаги нет, но она предусмотрительна, и у нее в сумочке всегда есть пакет влажных салфеток. Прежде чем уйти, она, поколебавшись, милосердно оставляет несколько штук Леону.
Венла ждет ее с быстро остывающим кофе.
– Потом пообедаем вместе. Я приглашаю, – говорит она Агате. – Устроим девичник. Бог свидетель, при таком количестве тестостерона вокруг мне это просто необходимо. Не говоря уже о том, что сегодня суббота. Мои родители были весьма религиозны и соблюдали субботу, как одержимые. Они б в гробу перевернулись, узнав, что я работаю в священный день. Ты где поселилась?
– В «Нордике», – отвечает Агата.
Они разговаривают, идя по тускло освещенному коридору в лабораторию Венлы. У Агаты перехватывает дыхание при виде обнаженного тела Вики Эванс на столе, но Венла рассматривала труп все утро и продолжает говорить. Агате всегда казалось, что, проводя так много времени с людьми, которые уже не способны говорить, Венла слишком болтлива с теми, кто пока еще разговаривает.
– Я закажу нам столик в «Красном олене», – обещает Венла. – Это за углом. Когда приезжают родственники?
– Сегодня вечером, – отвечает Агата. – Будет только брат. Алекс Эванс.
Она подходит к телу, а Венла берет с письменного стола папку.
– Не хотела бы я быть на твоем месте, – замечает Венла. – Парень ведь, небось, надеется увезти ее домой?
Агата кивает.
Мысленно отметая повреждения, нанесенные телу водой, Агата понимает, что при жизни Вики была хороша собой.
Черты лица у жертвы мелкие и очень симметричные, от маленьких изящных ушек до розовых, красиво изогнутых губ. Даже длинный разрез на груди после вскрытия зашит аккуратными, мелкими стежками.
Женщину обрили, чтобы Венла могла осмотреть рану на голове. На озере у нее были длинные каштановые волосы, мало чем отличавшиеся от собственных темных локонов