— АГУ-А!
— Короче, походу придется самому в дежурку тащиться. По крайней мере, там ты будешь в безопасности. Наверное…
Тут произошло что-то странное. Боре на миг показалось, что в груди что-то кольнуло. Будто ударило током. А потом появилось лёгкое головокружение и…
— Странно… — Растирая грудь рукой, произнес он. — Пора бы режим наладить. Видимо несколько дней почти без сна сказываются.
Борис поднялся с лавки, ощущая ноющую боль в спине.
Корзинка показалась непомерно тяжелой, словно в ней лежал не младенец, а мешок с камнями. Он вновь двинулся в путь, на этот раз в сторону полицейского участка.
По дороге его не покидали смешанные чувства. С одной стороны, он чувствовал облегчение от того, что скоро избавится от этой внезапной ответственности. С другой, какая-то непонятная тревога грызла его изнутри:
— Я голодный что ли? — нахмурился парень. — Да, наверное. Нужно пожрать. И поспать. А потом ещё раз пожрать.
Услышав Борю, ребёнок протянул своё жалобное: агу-а.
— Поскорее бы тебя сдать, малой, — пробурчал Боря. — Надеюсь, Натаха чё нить приготовила…
Затем, из глотки паренька вырывалось громкое: а-а-а-а-а.
Он зевнул, да так широко, что, казалось, птицы рядом приняли это за угрозу. Испуганные воробьи бросились в сторону проезжающей мимо машины.
Подойдя к участку, он остановился, вспомнив, как его множество раз приводили сюда за драки. В итоге, вздохнув, он все же решился войти. Навстречу ему попался грузный мужчина с уставшим лицом. Он замер в дверном проёме, разглядывая как Борю, так и корзинку в его руках:
— Что у вас?
— Ребёнок. Потерялся вот.
Резко протянув корзинку, Боря приподнял одеяло, показывая малыша. Младенец, недовольный таким резким телодвижением, захныкал.
Полицейский посмотрел на парня с явным раздражением:
— Потерялся? И что теперь? Родителей ищи. Мы тут не детский сад.
Борис почувствовал, как внутри всё закипает:
— Делать мне больше нечего. Да и я звонил вам! Вы сказали, что все заняты! — огрызнулся он, стараясь сдерживать гнев. — Я уже дохрена сколько времени тут с ним хожу, никого нет. Что мне теперь, его на улице оставить?
Толстяк вздохнул и взглянул на младенца:
— Ладно, ладно, — сказал он, смягчаясь. — Заполняйте протокол. Потом разберёмся.
Борис облегчённо выдохнул. Казалось, всё налаживается.
Пройдя в участок, он оказался в большом зале. До стойки дежурного было метров двадцать. Но на стойке не было подоконника, чтобы поставить корзину.
В общем, он оставил его на диванчике. А сам направился в сторону окошка с дежурным.
И тут случилось нечто странное.
Пройдя полпути, у Бори резко скрутило живот. Затем мир перед глазами «скрасился» пятнами. Во рту появился неприятный привкус, а голова начала раскалываться так, словно по ней кувалдой прошлись.
— Че за?.. — В полусогнутом положении, прохрипел он.
Но в этот момент, в голове послышался эхообразный женский голос: «Не бросай его!»
Согнувшись ещё сильнее, он выдавил из себя:
— Твою мать… что за глюки?
И начал пятиться, хватаясь за живот.
— АГУ-А?
Глава 2
Ощущения были странными. К тому же дежурный явно обратил внимание на Бориса. Выкрикнув: «Эй, ты там что, наколотый что ли?», полицейский вернулся к своей работе, как ни в чём не бывало.
Никак не отреагировав на глупый вопрос, парнишка повернулся к спиногрызу. Напрочь отказываясь принимать тот факт, что он слышал чей-то голос в своей голове.
Глядя на младенца, с некоторым раздражением на лице, ведь этот мелкий шкет — первопричина, почему Боря до сих пор не дома, он отмахнулся от назойливой мысли с галлюцинациями.
Однако, они его не отпустили. Произошло ещё кое-что странное. Парнишка вдруг почувствовал себя хуже. Возвращая всё внимание к стойке дежурного и делая шаг в его сторону, Борису опять стало плохо.
Проведя несколько манипуляций с хождением назад-вперёд под камерами полицейского отдела, он вдруг понял: по какой-то причине он не может отдалиться от малыша.
Да ладно отдалиться…
— Бредятина, — пробормотал своё умозаключение. — Видимо, действительно устал.
Но всё внутри него почему-то противилось подойти к дежурному. Ощущения были странными, словно его тянуло назад, к младенцу.
Затем его голову посетила мысль: с собой нет паспорта. А как ты подашь заявление без такого важного документа? В итоге, он в очередной раз прибегнул к девизу своей жизни.
— Ай, пофиг. Потом разберёмся.
Махнув рукой, Боря направился к корзинке. Через мгновение на него уставились два удивлённых голубых глаза.
— Поменьше недовольства, малой, — пробурчал парнишка. — А то оставлю здесь, с этими идиотами.
— Агуа? — заявил малыш, на этот раз более вопросительно.
Борис нахмурился:
— Мне бы твои проблемы. Лежишь тут спокойно. Хочешь спи, хочешь агукай…
Вот что за «агуа»? Ему бы сейчас поспать, а не разгадывать детские ребусы. Однако что-то в этом тихом, робком звуке заставило его остановиться.
Он присел на корточки, оказавшись лицом к лицу с младенцем.
— Чё ты барагозишь?
Малыш протянул к нему пухлую ручонку.
— Агуа! — пролепетал он снова, глядя Борису прямо в глаза.
В этих глазах не было ни страха, ни упрёка, только невинная просьба. И вдруг Бориса осенило. Вода. Он хочет пить.
— Точно, — пробормотал Борис. — И как я сразу не догадался?
Оглянувшись, он увидел кулер в углу комнаты. Поднявшись, Борис направился к нему, стараясь не выпускать малыша из виду.
Едва он сделал пару шагов, как почувствовал уже знакомое неприятное покалывание в животе. Остановившись, он посмотрел на корзину. Малыш, словно почувствовав его взгляд, потянул к нему ручки, снова пролепетав своё: «Агуа».
Борис вздохнул. Это уже начинало походить на паранойю. Но как объяснить это странное явление?
И главное, почему он чувствует себя плохо, когда отходит от ребёнка?
Отбросив сомнения, Борис налил стакан воды и вернулся к корзине.
Поднеся стакан к губам малыша, он оторопел. Стакан был выбит из рук лёгким взмахом малыша.
— Охренеть. Ты не попутал?
* * *
Какая ещё вода? Почему, ну вот почему…
Меня сильно расстраивало то, что именно этот пацан нашёл меня. Именно пацан. Вымахать он конечно успел. Вон какая спина и ручищи. Но вот умственно… Он был слишком безалаберным. И тут не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы понимать это.
Родителей мы так и не дождались. И чёрт его знает, были ли они.
А ещё меня очень серьезно начало беспокоить то, что именно к этому