– Нам ещё далеко? – спросил он.
– Нет, две остановки, – ответила мама.
– Мы можем зайти к тебе в школу и попозже, – сказал папа.
– Нет уж, давайте сразу. Мои одноклассники очень хотят с вами познакомиться.
Кажется, папа был немного смущён таким вниманием, но возражать не стал.
Трамвай покатил дальше, а мама, папа и Каос зашагали по микрорайону с многоэтажными домами, магазинами и таунхаусами. Дальше город кончался и начинались поля и луга.
Они подошли к большому зданию, стоявшему чуть-чуть на отшибе.
– Это и есть моя провизорская школа, – сказала мама.
Они вошли в большой вестибюль. Там было много людей, они кивали маме и говорили: «Привет». Заметив папу и Каоса, они стали спрашивать:
– Твои гости посидят у нас на уроке?
– Нет, – отвечала мама. – Они пока погуляют по окрестностям. А после первого урока мы встретимся в столовой.
– У меня есть немного свободного времени, так что я могу проводить твоих гостей, – вызвалась одна женщина. – А ты иди на занятия. Как зовут твоего сыночка?
– Карл Оскар.
И мама ушла, а её знакомая сказала:
– Посмотрите на этих двух студенток.
Те стояли у какой-то машины.
– Этот аппарат делает таблетки, Карл Оскар, – объяснила женщина. – Он уже немного устарел, у нас есть и более современные, но здесь видно, как всё происходит. Вот сюда загружается порошок, видишь? А тут выходят готовые таблетки. Провизоры должны знать их состав и уметь определять, выдержана ли рецептура. Никакие отклонения не допустимы, понимаете?
Это было и правда интересно. Каос был готов постоять там подольше, чтобы всё как следует рассмотреть, но женщина звала их дальше.
– А это большая лаборатория, здесь у нас много редких и опасных препаратов, поэтому мы работаем тут в защитных очках, чтобы глаза случайно не пострадали. Посмотри-ка сюда, Карл Оскар, здесь у нас раковина. Видишь два маленьких душа, которые направлены вверх? Догадываешься зачем?
– Может, чтобы удобнее было пить? У нас в школе есть такой фонтанчик.
– Молодец, ты почти правильно ответил. Эти фонтанчики для того, чтобы скорее промыть глаза, если в них попадёт вредное вещество. У нас ведь два глаза, вот и фонтанчиков тоже два.
Каос согласился: да, у него, у папы и у женщины – у всех по два глаза.
– А теперь посмотри сюда. Тут большой душ прямо над дверью, а рядом кнопка. Как ты думаешь, для чего?
– Может, если запачкаешься или вспотеешь, – предположил Каос.
– Это душ для экстренных случаев, – объяснила женщина. – Если вдруг по неосторожности на ком-нибудь загорится одежда, или лаборант просыпет или прольёт что-то и опасное вещество попадёт на кожу, то этот душ всё смоет в момент.
Каос посмотрел на кнопку, и ему вдруг очень захотелось нажать её. Вот будет сюрприз для того, кто войдёт: на него вода польётся!
– А мама тут тоже бывает? – спросил Каос.
– Конечно. Но, уверяю вас, мы соблюдаем осторожность, можете не волноваться. А этот душ у нас для большей безопасности. Хотите посмотреть на класс, где учится ваша мама? Мы можем заглянуть через окошко.
Окно выходило в коридор, и Каос мог наблюдать за тем, что происходило в классе. Он увидел маму. Она сидела за партой совсем как школьница, слушала, о чём рассказывал преподаватель, и иногда что-то записывала.
Пока папа и Каос ходили по школе, все с ними здоровались. Наконец они оказались в столовой. Мама тоже пришла туда после урока. В столовой были жёлтые стены, зелёные скатерти, а на прилавке – много вкусной еды: бутерброды, кексы, кофе и чай, яблочный сок и какао. Они успели порядком проголодаться, так что ели молча. Но когда обед закончился, папа сказал:
– Пожалуй, мы с сыном поедем осмотрим окрестности, а потом вернёмся за тобой – например, в четыре часа. Годится?
– Замечательно! Хорошей вам прогулки, только не заблудитесь.
– Не заблудимся, – пообещал папа. – Мне эти места немножко знакомы, а Каосу интересно будет посмотреть город.
Трое в малюсенькой комнате
Есть одно местечко, куда мне хотелось бы сходить в первую очередь, – сказал папа. – Я там давненько не бывал. Это – Национальная галерея, там много прекрасных картин. Тебе тоже понравится, ты же любишь рисовать.
В музее были большие залы, а двери такие огромные, что Каос сперва застыл перед ними в изумлении. В первых залах стояли белые скульптуры. Папа объяснил, что это слепки с настоящих скульптур из Древней Греции, Египта и Рима. Так посетители могут себе представить, как жили люди тысячи лет назад.
Потом они поднялись по лестнице и пришли в зал, где висели картины. Каос таких больших никогда не видел. На одной был изображён огромный водопад. Каосу показалось, что он почти дома, ведь он дружил со своим водопадом.
В центре зала стоял кожаный диван. Каос сел, стал смотреть на водопад и понарошку играть с ним – будто водопад на картине был живой: шумел, гремел и мчался прямо на него. Каос зажмурил глаза, а потом открыл снова. Папа ходил от картины к картине, рассматривая их. Тут пришла новая посетительница, она тоже присела на диван, как Каос, и закрыла глаза. Может, она тоже играла в такую игру – представляла, что водопад ожил? Каос снова закрыл глаза и снова открыл. И тут заметил, что женщина смотрит на него.
– Ты интересуешься искусством, дружок? – спросила она.
Каос смутился и не знал, что ответить.
– Водопадом, – ответил он.
– Понятно, – кивнула женщина и перешла в следующий зал.
Но Каос не спешил уходить.
Папа подсел к нему, они решили немножко отдохнуть. Когда они снова вышли на улицу, папа сказал:
– Пожалуй, нам надо купить друг другу что-нибудь особенное. Я могу ссудить тебе денег, а ты, когда вырастешь, если разбогатеешь, купишь мне что-нибудь такое, что мне тогда будет не по карману. Пойдём в магазин, там есть разные краски: масляные и акварельные, – а ещё альбомы для рисования и большие холсты. Хочешь, я куплю тебе большой набор красок и альбом – в память о нашем путешествии?
Каос получил ещё и карандаши. Пакет оказался такой тяжёлый, что его пришлось нести папе.
– А теперь мой черёд, – сказал папа. – Я давно на это копил.
Они пошли в отдел, где продавали фотоаппараты, пленки, рамы и фотоальбомы – всё для фотографии.
– Здесь, – сказал папа и завёл разговор с продавцом за прилавком.
Тот принёс много разных фотоаппаратов. Они принялись их обсуждать, один раз продавец сказал – «тысяча крон», другой – «девятьсот крон, но если вы хотите камеру с зумом, то это будет стоить тысячу пятьсот – на пятьсот крон дороже». Папа всё обдумал заранее, так что быстро решил про зум и выбрал аппарат.
– Я много чего вижу интересного, ведь я водитель автобуса и езжу в горы, – объяснил он. – Мне в газете часто говорили: «Почему ты не берёшь с собой фотоаппарат? Сколько бы интересных снимков животных ты мог сделать!» Вот я и копил деньги на камеру, а теперь хочу сфотографировать тебя, малыш Каос, как ты гуляешь по городу.
Он говорил и глядел в камеру. Аппарат щёлкнул, и появился первый снятый кадр: Каос перед фотомагазином.
– Теперь мы и через много-много лет, глядя на снимок, будем вспоминать этот день, – радовался папа.
Назад возвращались на метро. Они запомнили, до какой остановки им ехать. Потом пошли к маминой школе. Вдруг папа сказал:
– Кажется, здесь растёт мать-и-мачеха.
– Ты хочешь, чтобы я собрал цветов? – спросил Каос.
– Да, – кивнул папа. – Всего три, больше не надо, пусть остальные красуются на лужайке.
Каос сорвал только три цветка, ему, как и папе, было жалко портить лужайку. Он увидел мамину школу и подумал: вот бы двери сейчас распахнулись и взрослые ученики высыпали во двор, так же как одноклассники Бьёрнара. Но в этой школе всё было по-другому. Ученики выходили по одному или парами, и только раз появилось сразу пятеро. Все вели себя чинно и разговаривали вполголоса. Вот и мама вышла.
– Беги к ней, Каос, – подтолкнул папа.
– Я подарю ей цветы, – сказал Каос и побежал.
Мама стояла и с кем-то разговаривала. Они произносили слова, которые Каосу были неизвестны. Но вот она заметила сына:
– Ты уже вернулся! А мы тут повторяем латинские слова. Мы их учим в школе.
– Ты, наверное, ещё не ходишь в школу, малыш? – спросила мамина одноклассница.
– Нет, хожу. В подготовительный класс. Это тебе, мама. – Каос протянул цветы.
– Ой, какая красивая мать-и-мачеха! – обрадовалась она.
– Это tussilago farfara, – сказал Каос и улыбнулся.
Тут все женщины заахали от удивления. Мама засмеялась и обняла его. А папа стоял в сторонке и фотографировал их.
– Теперь побежали к папе, – сказала мама, взяла Каоса за руку, и они помчались со всех ног, а папа снова их снимал.