Мы не знаем, какой конструкции была механика этих часов. По случаю их переделок упоминаются между прочим следующие их части: вал ходовой и при нем колесо с трубкою большою; ветреник с зубчатым репьем; маятник и при нем колесо; шестерня; подъем переносный; боевая пружина и др.[78] Указные или узнатные круги, или колеса, т. е. циферблаты, устраивались только с двух сторон: одно в Кремль, другое в город и состояли из дубовых связей, разборных на чеках, укрепленных железными обручами. Каждое колесо весило ок. 25 пуд. Средина колеса покрывалась голубою краскою, лазорью, а по ней раскидывались золотые и серебряные звезды с двумя изображениями солнца и луны. Очевидно, что это украшение изображало небо. Вокруг в кайме располагались указные слова, т. е. славянские цифры, медные, густо вызолоченные, числом 24, а между ними помещались получаемые звезды посеребренные. Указные слова на Спасских часах были мерою в аршин, а на Троицких – в 10 верш. Так как в этих часах вместо стрелки оборачивался самый циферблат или указное колесо, то вверху утверждался неподвижный луч или звезда с лучом вроде стрелки, и притом с изображением солнца, как было на Спасских часах[79].
Трое кремлевских башенных часов составляли столько же принадлежность царского дворца, сколько и всей Москвы. К тому же и поддержка их, поправка и починка, равно и содержание часовников, производились не из Земского или другого какого приказа, а из царской казны, из Казенного приказа. Существование этих часов устраняло надобность строить часы во дворце, потому что, например, часы Троицких ворот стояли подле всех служб дворца, где всего чаще представлялась нужда знать время и где, следовательно, без особого затруднения всякий тотчас его узнавал. Впрочем, двое часов находились и в зданиях дворца: одни – в башне Набережного сада, другие – в башне Конюшенного дворца, о чем мы упоминали.
С XVIII столетия старинные русские часы вышли из употребления. Перестройка их на немецкий лад началась тоже со Спасской башни. В 1705 г. по указу Петра Спасские часы переделаны «против немецкого обыкновения на 12 часов», для чего еще в 1704 г. он выписал из Голландии боевые часы с курантами за 42 474 руб. Часы эти были «с танцами, против манира, каковы в Амстердаме». Ставил их в 1705–1709 гг. часовой мастер Еким Гарнов (Garnault).
Оканчивая краткую историю башенных часов города Кремля, мы должны упомянуть и о набатах, или особых набатных колоколах, которые находились на тех же трех башнях, где помещались и часы, и посредством которых делалась тревожная повестка на случай пожара. Особым указом 6 генваря 1668 г. определен был даже и самый способ, как звонить в эти кремлевские набаты: «Если загорится в Кремле, указано бить во все три набата в оба края, поскору; если загорится в Китай-городе – бить в один Спасский набат (у Спасских ворот) в один край, скоро же. Для Белого города – бить в Спасский в оба края и в набат, что на Троицком мосту (у Троицких ворот), в оба же края потише. Для Земляного города – бить в набат на Тайницкой башне тихим обычаем», причем указывалось вообще: «бить развалом с расстановкою». Башня Спасского, или Фроловского, набата, построенная у Спасских ворот на городовой стене, сохранилась и доселе. В 1613 г. к этому набатному колоколу, что на городе у Фроловских ворот, делали язык и подпругу, т. е. привязь.
* * *
С наступлением XVIII в. Кремлевский дворец был покинут вместе со всею стариною царской жизни.
Петр оставил дворец еще отроком, вскоре после первого бунта стрельцов. Он переселился тогда со своими потехами в Преображенское, которое с того времени сделалось его резиденциею. В Кремль он приезжал редко, большею частию только из необходимости присутствовать при приеме иноземного посла или на царских праздниках и панихидах и при совершении торжественных церковных обрядов, чего неизменно требовало общее мнение века. Впрочем, и эти приезды год от году становились реже. Сначала от старой обрядности Петра отвлекали его потехи, а потом походы из Москвы по корабельному делу и под Азов, а затем путешествие за границу. Во время своих приездов во дворец Петр останавливался обыкновенно в старых хоромах своей матери, построенных при царе Федоре, на внутреннем дворе. Там, в домовой церкви Петра и Павла, он слушал и церковные службы во время празднеств и очень редко делал обычные выходы по соборам.
Точным исполнителем старинных обрядов оставался до своей кончины богомольный брат Петра – царь Иван Алексеевич, живший постоянно в Кремле вместе с царицами и царевнами, которых тогдашние события оставляли еще в покое доживать свой век.
Шведская война, начавшаяся с первых лет XVIII столетия, окончательно выселила Петра не только из дворца, но и из самой Москвы. С этого времени дворец был совсем покинут, так что церемониальные выезды царя в Москву, совершаемые в ознаменование славных баталий, направлялись уже не в Кремль, в Спасские ворота, как следовало бы ожидать, а мимо, в новую резиденцию, в с. Преображенское, или в Преображенск, как иногда называли эту столицу преобразований. Там всегда происходило и триумфование, т. е. победные пиры и увеселения. Необходимо заметить, что некоторые писатели, и в том числе историк Петра, Устрялов[80],