Мы упомянули выше (с. 827) при описании опашня, что охобень по покрою был, вероятно, тот же опашень только без подкладки (?), т. к. нередко чины являлись в одно время одни в охобнях, другие в однорядках.
По порядку первый головной убор составляла тафья – круглая шапочка, плотно покрывавшая голову по маковице или по темени, род скуфьи – убор весьма древний. В тафейке ходил и Александр Македонский, как он изображался на монетах. Но наша тафья, по всему вероятию, зашла к нам от татар, хотя поселилась только в верхнем передовом знатном и богатом сословии, главное, по тому обстоятельству, что это сословие у татар же взяло обычай стричь свои волосы, как говорит Флетчер[923], плотно, до самой кожи, а знатные бояре, говорит Олеарий[924], брили головы и считали это украшением. Голая голова, конечно, требовала необходимого покрытия, каким и явилась тафья, по-татарски – такая.
В домашнем обиходе носили тафью без особых украшений, но на выходах, красуясь перед людьми, ее богато убирали золотным шитьем, унизывали крупным жемчугом и дорогими каменьями, как это видно, например, на тафье думного дьяка Власьева[925] и особенно в описях.
В царском обиходе в XVII столетии тафью носил только царь Михаил Федорович, и то только до 1637 г. У него было четыре тафьи 1, 2, 3, 4-го наряда, среди которых именем большой значилась, вероятно, первая тафья.
У царя Алексея Михайловича, как и у царя Федора Алексеевича, в их выходах мы ее не находим, следовательно, они не носили ее, и если она сохранялась в их Казнах, как это видно из описей, то, по-видимому, сохранялась как отцовское наследство или же сшивалась для каких-либо случайных целей домашней потребности.
В 1634 г. [20 ноября] младенцу – двухмесячной царевне Софье Михайловне – была сшита тафья из червчатого бархата, конечно для целей охранения здоровья дитяти. Для таких целей сшивались тафьи и для возрастных государей. У царя Федора Алексеевича упоминаются две тафьи – бархат черн и сафьян черн, – изготовленные, по всему вероятию, для охраны в надобных случаях его слабого здоровья.
Тафья в наряде очень господствовала в XVI столетии, когда любил носить ее и царь Иван Васильевич Грозный и когда дело дошло до того, что в тафьях стали входить и в церковь и стояли на богослужении, что строго было воспрещено правилами Стоглавого Собора[926].
Шапка – в собственном значении этого названия – состояла из круглой, иногда несколько конусообразной тульи длиною около 7 верш. и мехового окола, занимавшего в той же длине 2 верш. более или менее, вообще третью долю, так что на самую тулью оставалось вершков 5 или 6, почему и вершина тульи иногда упадала, заламывалась.
Такие шапки мы видим на изображении болгарина в Менологии X в. и на изображении семейства нашего князя Святослава в Сборнике его имени 1073 г. В такой же шапке изображен в стенописи Спасо-Нередицкой церкви в Новгороде князь Ярослав Владимирович, строитель храма в XII ст.[927]
Эта шапка вообще является типическим наголовьем при изображении князей, бояр и общего народа во все последующие века до полного упразднения старого русского костюма. По местам, например у донских Козаков, она в старинном виде сохраняется и доселе. По этому типу сооружена и золотая Шапка Мономахова, как и другие собственно царские шапки металлического устройства.
Впоследствии именем шапки стали обозначать многие разновидности такого головного покрова, даже и такие, которые уже совсем не походили на шапку, например каптур, треух, клобук и т. п.
Можно полагать, что именем шапки главным образом обозначалось наголовье с меховым околом или меховою опушкою.
Поэтому и так называемые горлатные лисьи высокие шапки, состоявшие из одной цельной меховой тульи цилиндрической столбунцовой формы, получили тоже имя шапки в качестве сплошного широкого мехового окола, у которого плоская тулья скрылась в вершине этого столбунца.
Круглая тулья обычной шапки устраивалась также и столбуном цилиндром такой же обычной вышины с обычным меховым околом, как это видим на шапке Потемкина[928].
В XVII столетии государева шапка описана таким образом: «Скроена государю (царю Алексею Михайловичу [22 декабря] 1648 г.) шапка – сукно серогорячий цвет в длину (в верх) 7 верш. без чети, в ширину о петлях 6 1/2 верш. Окол соболий, испод пупки собольи. На передней прорехе запона золота в ней 30 алмазцов; на задней прорехе запона золота невелика, в ней камень яхонтик червчат в гнезде, около его 4 жемчужины. На передней прорехе на запоне пришито перо золото[929] с финифты, у него в привесках каменья яхонтики да опалы невелики. А петли жемчужные сняты и нашиты с его же государевы старые шапки. Жемчугу в петлях щетом около запои 236 зерен» (№ 1163). Прорехою назывался раздел окола в передней, а иногда, как здесь, и в задней части шапки. Петлями, по-видимому, обозначалось украшение вокруг тульи в виде веревочек или снурков из жемчуга, особенно возле разделов окола (?).
В феврале [13] 1647 г. скроена государю «горлатная шапка из двух лисиц, цена одной – 50 руб., другой – 30 руб. В вышину шапка 7 верш., в ширину тож, мысок вершок с четью» (№ 1163). Здесь видим, какой цены бывали эти горлатные шапки – 80 руб. одна шапка.
В Казне царя Михаила Федоровича в 1630 г. хранилась шапка горлатная со шлыком[930].
Колпак состоял из атласной бархатной или другой шелковой или золотной – немного островерхой тульи, у которой вместо мехового окола, как у шапки, были полки, т. е. поля, не распростертые, как у шляпы, но загнутые, отвороченые кверху и потому представлявшие в своем роде тот же окол. Они в этом виде и назывались отворотами.
Спереди эти полки были разделены прорехою, над которою вверху помещалась дорогая запона из жемчуга с каменьями.
Прореха бывала и с задней стороны, но передняя особенно отличалась тем, что разрезанные полки здесь выдвигались островатыми лопостями – более широкими, чем их остальная часть.
Сравнительно с шапками колпак в царском быту употреблялся довольно редко, по преимуществу на выходах в праздничные торжественные дни, на Рождество Христово, в Крещенье, в день Новолетия, в празднование св. Петру и св. Алексею митрополитам, в свадебный день и при объявлении народу царевича.
Богатый большой колпак входил в состав большого наряда и потому хранился в Большой Казне на Казенном дворе.
В Выходных записях находим, что подавалась шапка