У царя Михаила мы находим те же старые русские комнатные утехи. Его увеселяют бахари, домрачеи, гусельники. В первые годы ему бают басни бахари Клим Орефин, Петр Тарасьев Сапогов, Богдан Путята или Путятин. Царь каждый год жалует им платье; так, 9 февраля 1614 г. государев бахарь Клим Орефин получил 4 арш. сукна английского зеленого, кафтан зенденинный темно-зеленый, однорядку суконную вишневую. В том же году мая 7-го выдано государева жалованья другому государеву бахарю, Петрушке Тарасьеву Сапогову, 4 арш. сукна[693] английского вишневого, кафтан-зендень лазорева, сапоги телятинные, причем и Клим Орефин, названный Орефьевым, тоже получил телятинные сапоги. В 1617 г. мая 6-го трем бахарям – Петрушке, Богдашку и Климашке – пожаловано по 4 арш. сукна настрафилю лазоревого, да по 5 арш. сукна лятчины червчатой. В 1618 г. апреля 15-го государь пожаловал домрачея Богдана Путятина да бахарей Петра Сапогова и Клима Орефьева по 4 арш. сукна лазоревого. В 1620 г. апреля 29-го такое же жалованье получили бахарь Клим и домрачей Путята; в 1622 г. марта 27 бахарь Богдан Путятин получает опять такое же сукно. Все эти пожалования произведены по «именному приказу», следовательно, в награду за потешенье.
С бахарями рядом по своему занятию стояли в Потешной палате домрачеи. Мы видели, что бахарь Богдан Путята отмечен также и домрачеем. По всему вероятию, занятия бахаря и домрачея очень часто соединялись в одном лице, ибо бахарь был повествователь, сказочник, а домрачей – миннезингер, песельник, воспевавший деянья прежних людей, т. е. былины и старины про богатырей, и вместе с тем и духовные стихи. Домрачеем он назывался по имени музыкального инструмента, на котором подыгрывал свой песенный лад и который у славян Западной Европы употребляется и теперь с именем момры; это была домра – струнный инструмент, на котором играли пальцами, как на гитаре. Очень вероятно, что это – имя мандоры, образовавшееся от перестановки звуков, к которой так расположен русский язык, особенно в отношении слов иностранных; как, например, и из другого слова – маскара – образовалось наше скоморох или скомрах[694].
После домрачея Путяты, когда государь в 1626 г. женился, на свадьбе его тешили домрачеи Андрюшка Федоров да Васька Степанов. Затем в Потешной палате являются уже домрачеи слепые. Так было необходимо, если эти потешники должны были увеселять и молодую царицу – не только в Потешной палате, но, как вероятно, и в ее хоромах. Что действительно они, главным образом, воспевали свои песни на царицыной половине, на это указывают награды им от лица государыни и довольно частая выдача им из царицыной казны денег на домерные струны. Так, 9 июня 1632 г. царица Евдокия Лукьяновна жалует рубль потешнику домрачею Гаврилку слепому, а слепым игрецам домрачеям Якову (он же Янка, Якуш, Якунка, 1635–1643 гг.), Лукьяну Никифорову (он же Лука, Лукаш, 1635–1639 гг.), Науму и Петру приказывает в разное время выдавать по гривне и по две гривны на домерные струны. Государь неоднократно жаловал их платьем. Например, в 1635 г. мая 31-го Науму слепому сделано: однорядка, ферези, кафтан, шапка и сапоги, всего на 7 руб. 30 коп. Августа 29-го такое же платье сшито слепым Якову и Петру.
Такими же певцами народных песен были гусельники. Но неизвестно, находились ли они при дворце постоянно, подобно домрачеям, или только призывались временно, как, например, в 1626 г. по случаю царской свадьбы тешили царя гусельники Уезда и Богдашка Власьев. В 1629 г. июля 18-го государь жалует гусельнику Любиму Иванову полный наряд платья: однорядку, кафтан, ферези, штаны, шапку, колпак и сапоги – всего на 16 руб. 38 коп., сумма довольно значительная – вдвое большая против такого же жалованья домрачеям, которая должна обозначить и меру утехи, какую доставил государю этот гусельник.
К числу веселых принадлежали также и скрыпотчики, из которых Богдашка Окатьев, Ивашка Иванов, Онашка да немчин новокрещеный Арманка тешили государя на свадьбе в 1626 г.; но в последующее время сведений о них не встречается, и нам неизвестно, состояли ли при Потешной палате музыканты этого рода.
Иногда в Потешной палате появлялись и другие потешники, о которых неизвестно, чем они забавляли государя. Так, в 1638 г. на Святках был взят с Тулы крестьянин Иевка Григорьев, которому декабря 30-го сделан суконный лазоревый кафтан.
* * *
Музыка, конечно, была одною из первых статей государевой домашней комнатной потехи, а особенно на женской половине, увеселения которой ограничивались по преимуществу только домашними утехами. Заморские органы, как и всякие другие русские статьи старинных дворцовых увеселений, были, по всему вероятию, и в то время помещены в одной из дворцовых палат, которая по этой причине и должна была называться Потешною палатою. Хотя встретившееся нам свидетельство о существовании Потешной палаты относится ко времени Годунова и Шуйского, однако возможно без ошибки полагать, что она существовала и в начале XVI столетия, существовала, без всякого сомнения, как отдельное помещение для потех и в более раннее время, если не с названием палаты, то с названием какой-либо потешной хоромины. В год вступления на царство Михаила – в 1613 г. ноября 10-го, устроены были также и потешные хоромы, тогда в них было отпущено к четырем дверям да к семи окнам на обивку красное сукно. В первой половине XVII столетия Потешная палата занимала несколько отдельных комнат в старом здании дворца, где находилась и царицына Золотая палата и над которым потом выстроены были каменные покои теремного дворца, после чего она именовалась иногда потешным подклетом, ибо находилась уже в подклетном этаже терема. В этом помещении и сосредоточены были тогда почти все