— Сука твою мать! — я не заметил, что прыгаю на одной ноге. — Сука твою мать…
Лола так ловко закрутила мяч, что он, полетев по дуге, залетел прямёхонько в восьмёрку.
Три-три.
Пока на поле царит сумятица, у нас есть пара минут…
Я нашел глазами Одиссея.
Тот, как настоящий взаправдашний тренер, не покидал кромки поля. Уважуха. Солдаты любят видеть своего полководца…
Взмахнув рукой, я подозвал его к себе.
— Сейчас начнутся пенальти, — сказал я горгониду. — Бить будут по-очереди, до первого промаха. Кого ты предлагаешь?
— Автандила, — не задумываясь, сказал Одиссей. Ангел, услышав своё имя, самодовольно усмехнулся.
— Забудь, — сказал я. — Я его не выпущу.
Одиссей прищурился.
— Ты хочешь победить или хочешь отомстить? — спросил он.
Срань.
— Автандил, разминайся. Кого ещё?
— Фархада.
Срань, и срань ещё два раза.
— Фархад…
— Да, тренер. Я понял.
— Голкипер может забивать? — спросил Одиссей. — У Силантия отличный удар.
— У Мефодия не хуже, — упрямо сказал я. — И Лола.
Одиссей кивнул.
— Я и сам хотел её предложить, но подумал, что это будет неэтично.
— С хрена ли?..
— Она — моя девушка.
И вот тут я чуть не подавился.
Лола и Одиссей? А впрочем…
— Она — лучший центрфорвард, — сказал я, чтобы скрыть смущение. — Так что действуй.
Раздался свисток судьи.
Я совсем забыл, что до конца матча осталось тридцать секунд. И их надо доиграть.
Скруллы пытались сделать всё для того, чтобы не допустить серии пенальти.
И когда до этого всё-таки дошло, я понял, почему.
Рептилоиды не могли попасть по мячу!
Их форвард вышел к штрафной.
Разбежался.
И… Благополучно промазал.
Нет, во время игры, когда мяч находился в движении — всё было путём. Но когда он лежал неподвижно, на одиннадцатиметровой отметке…
Я криво усмехнулся. Наши земные змеи тоже не видят неподвижную добычу. Стоит мышке замереть — и всё…
Мяч, который забил Автандил, решил дело.
Четыре — три.
Мы победили.
Задницы навсегда! — скандировали ребята. А двадцать с лишним глоток — это довольно мощный хор.
Задницы как звезда!
Задницы никогда не сдаются!
Задницы ни под кого не прогнуться!..
Спускаясь по ступенькам, чтобы пройти в раздевалку, я гадал: где бы раздобыть костыль…
— Поздравляю с победой.
— Макс, твою мать! — я чуть его не прибил. — Где ты шляешься? Что случилось?
— В смысле?.. — было видно, что паршивец притворяется.
Вид у него был расхристанный: словно недавно, минут пять назад, он опять сцепился с Автандилом.
Я бросил взгляд на костяшки его пальцев.
Да нет. Целые. Значит, тут что-то другое…
Я немножко подышал.
— Ты мне невинную девственницу не валяй, — ласково сказал я ему в лицо. — Я видел, с какой рожей ты стоял у кромки. В гроб охотнее кладут. Что случилось, бляха медная?
Глава 8
Привет-привет, мой постоянный и регулярный подписчик! С тобой снова я, твой любимый спортивный обозреватель Сиди-Читай.
Сначала о главном: устроился я хорошо. Живу в приюте для бездомных животных, там у меня своя подстилка и даже персональная миска. Кормят вовремя, не дует, и спать можно не ложиться допоздна.
Одна неприятность: всякий раз, чтобы написать репортаж, приходится выбираться из клетки, открывая хитроумный замок. Тут пригодились навыки, почерпнутые мною ещё в Аду, в ведомстве незабвенной госпожи Эрешкигаль. Она, то есть, богиня смерти, всегда говорила: хороший демон сумеет выбраться из любой задницы, в которую его запихают. И прилагала к самому процессу запихивания немало усилий — чтобы мы учились выбираться.
Так что с этим проблем нет. Самоотверженно выбираюсь, отправляюсь на стадион и пишу статью.
ВЫДАМ
Замуш, или исбавлюсь каким друхим спосабам ат дваюраднай систрици, старай девы, свалилась на маю голаву и типерь праидаит плеш.
Придлажения пренемаюца любыи, дажи самыи раснусданые. Гатов преплатить — в разумных при-делах.
Абращаца па адрису: площать великамученика М. де Сада, асабняк купца Туччи.
С сабой иметь крепкий мишок или цепь с намордником.
Место на трибуне, выделенной для фанатов из Сан-Инферно, попалось удобное, с хорошим обзором. Ну, не на самой трибуне конечно, а чуток повыше, под самым куполом. Там меня никто не видит, а я вижу всё. И поэтому могу представить тебе, мой терпеливый читатель, подробный, непредвзятый и очень горячий отчёт.
Всего в Играх принимают участие шестнадцать команд. Первый тур уже начался, и команду скруллов, а также триплов, успели проводить на выход. Первые проиграли по пенальти Задницам, с окончательным счётом четыре — три, вторые — октапоидам, с разгромным счётом шесть — ноль. На что эти триплы вообще надеялись — один Люцифер знает, но он нам не скажет, потому что лень.
Так что пока, мой искренне заинтересованный читатель, у нас всё хорошо. Задницы, а точнее, Сыны Задницы, как теперь называется наша любимая команда, прошли первый тур и могут спокойно ожидать четвертьфинала.
Больше пока писать не о чем, так что поспешу в приют. Там сегодня дают похлёбку из курвицы, с пунчиками и хреновым сиропом, как бы всё без меня не выжрали…
— Лилит посадили в Башню Голода, — наконец сказал Макс.
— Башня голода?
Ассоциации были нехорошие.
— Это я виноват, — Макс обхватил голову руками и забегал вокруг меня по широкому каменному коридору. — Я разозлил Уховёртку, влез на её территорию, и она решила действовать на опережение…
— Во первых, — поймав Макса за плечи, я хорошенько его встряхнул. — Это МЫ виноваты. Ты и я. А во вторых… Что, нахрен, такое эта башня голода?
Он смотрел на меня круглыми глазами, на дне которых плескалась паника.
— Дыши, — приказал я. Положил одну ладонь ему на грудь, вторую на живот, и начал по очереди нажимать. — Вдох… Выдох. Ещё раз. И ещё. Полегчало?.. Молоток. Теперь говори.
— Где ты этому научился?
— На йоге, — буркнул я, почему-то смутившись. — Когда маялся с ногой, хирург посоветовал. Йоги говорят: любую ситуацию можно продышать.
— Круто. Давай ещё…
— Заткнись. И говори, что такое эта башня.
— Так заткнуться, или говорить? — я сумрачно на него посмотрел, и Макс, глубоко вздохнув, кивнул: — Башня Голода — это капец.