Я помчался через поле. Макс стоял на другой стороне, и мне потребовалось секунд пятьдесят, чтобы преодолеть его по кратчайшей прямой…
Хряпс! Где-то посередине нога угодила в яму.
Надо придумать какие-то бахилы на копыта минотаврам, — мельком подумал я. — Ни один газон их не выдерживает… Кроме железного.
Поднимаясь, я вдруг почувствовал, что колено как-то подозрительно хрустит.
А, хрен с ним. Сейчас пройдёт.
И я снова побежал.
— Тренер, нам надо поговорить, — на кромке поля стоял Автандил.
— Ты будешь сидеть на скамейке, Ави, — прорычал я, пытаясь заглянуть ему за спину, где, предположительно, мелькал затылок Макса.
— Я не об этом, — он заступил мне путь. Я врезался в ангела, колено хрустнуло второй раз. Сука! Сука твою мать!.. — Я хочу поговорить о Лилит.
Я сделал глубокий, до самых помидор, вдох.
Он её парень, — напомнил я себе. — И тоже переживает…
— Мы с Максом пытаемся её освободить, — сказал я. — И если ты меня пропустишь, то…
— Хочу сделать заявление: я не имею к этой ведьме никакого отношения, — быстро сказал ангел. — Если она виновата — я здесь ни при чём. Если меня спросят — буду всё отрицать.
— Что отрицать? — я сузил глаза. — Ты что-то знаешь?
— Нет. Я ничего не знаю. — Автандил сделал каменное лицо и вылупил свои голубые глаза. — И я ничего не видел. С мадмуазель Орловской я ничего общего не имею.
— С поросёнком Фунтиком я не знаком, — мне очень хотелось сплюнуть, убрать вкус горечи с языка, но я не стал.
— Что-что? — переспросил Автандил.
— Чеши в раздевалку.
Обогнув ангела, я попытался найти взглядом Макса…
Бляха медная! Он успел слинять.
Второй тайм скруллы начали агрессивно и напористо, твёрдо решив закатать нам хотя бы один гол.
Игра навылет, — напомнил я себе. Ничьей не будет в любом случае…
— Правила не запрещают игрокам влезать на плечи друг друга? — спросил Одиссей, ещё во время перерыва.
Сначала я не понял, о чём это он. Мысли были заняты Максом. Какого хрена он стоял там, у кромки поля, как тополь на Плющихе?..
Может, у него живот болел? А я маюсь.
Горгонид терпеливо ждал.
Сообразив, что вопрос адресован мне, я посмотрел на Одиссея более осмысленно.
Тот указал взглядом на Шаддама, второго из минотавров.
— Я почему спрашиваю, — начал Одиссей, по словам того же Макса — военный гений. — Нельзя ли, чтобы Тарара влез ему на плечи?
— Нахрена?..
— Чтобы компенсировать разницу в росте, конечно, — медленно, как маленькому, пояснил Одиссей. — Скруллы — очень высокие ребята. И когда они ставят защиту, маленькому троглодиту сквозь неё нипочём не прорваться.
— Ну… у нас есть Гефест…
— Травма голеностопа. На тренировке. После первого тайма нога распухла так, что не помещается в бутсу.
Чёрт. Я бросил свирепый взгляд в сторону Автандила и Фархада… И не увидел обоих.
— Андромеда, Лола, Ахиллес…
Одиссей потряс своим роскошным конским хвостом.
— Я хочу, чтобы это была скрытая атака, тренер. Смекаешь?..
— То есть… — до меня начало доходить. — Все знакомы с репутацией минотавров. Шаддам бежит к воротам, и его блокируют. Но Тарара, спрыгнув с его загривка, перехватывает мяч и…
Одиссей обрадовался моей сообразительности так, словно увидел проблеск солнца после столетия тьмы.
— Осталась незаметная, просто-таки крошечная проблемка, тренер, — стараясь быть не слишком ядовитым, сказал я. — Уговорить минотавра стать скаковой лошадью.
— Это как раз не проблема, тренер, — улыбнулся Одиссей. — Во время одной военной кампании я воевал с его отцом, Хусейном. А это значит, что в данных обстоятельствах я Шаддаму — как отец. А в их минотаврской культуре есть обычай никогда не противоречить воле предка.
— Супер. Охренительно. Очешуеть не встать.
— Но есть и другая проблемка… Тарара до смерти боится минотавров. И уговорить его — твоя задача. Тренер.
Шаддам, получив жесткое внушение от Одиссея, вёл себя на поле, как пушистый котёнок с рогами.
С троглодитом было сложнее: он не отказался выполнить трюк — слово тренера для него закон. Но так трясся, что я уже хотел отказаться от этой бредовой затеи, хотя она мне и нравилась. Положение спас Уриэль. Как всегда.
— Представляешь, сколько всего интересного ты увидишь с такой высоты?.. — спросил он троглодита с подкупающей улыбкой. — А за рога очень удобно держаться.
— Так говоришь, словно сам когда-то пробовал, — буркнул недовольный ролью тягловой скотины Шаддам.
— И чего я только в своей жизни не пробовал… — мечтательно закатил глаза Уриэль и подмигнул минотавру.
Ребята заржали, обстановка разрядилась.
Тактический ход Одиссея сработал, как по маслу.
Два — ноль.
Скруллы просто озверели — это чувствовалось по тому, как изменилась их игра.
Рептилоиды больше не хотели быть нежными.
Они носились по полю, как обтянутые акульей шкурой чугунные ядра. Один случайно задел меня — кожу на предплечье содрало до крови…
Я бросил взгляд на скамейку.
Автандил, Лолита, Фархад — сидели, как приклеенные, в своих унизительно-оранжевых распашонках запасных игроков.
Пускай сидят, — отвернувшись, я стал высматривать мяч. Расстояния были ого-го, так что рыжую лохматую комету РЕАЛЬНО приходилось искать глазами. Хотя трава и была традиционно-зелёная, и он не сливался с газоном, как на нашем стадионе…
Время от времени, когда позволяли обстоятельства, я бросал взгляд на трибуны — высматривал Макса. Но в-основном мне приходилось тусоваться в центре, и… опять же — расстояние.
Игра на таком громадном поле диктовала свои правила. Футболисты казались муравьями посреди бескрайнего моря травы.
Скруллы рассекали это море, как разбойничьи галеры в поисках мирных ловцов жемчуга.
Вот они начали атаку…
Построившись клином и спрятав мяч где-то в середине, они понеслись на наши ворота.
Слишком рано начали, — оценил я. — Если б они собрали такой клин попозже, почти у самой штрафной — был бы эффект неожиданности.
А так…
Наперерез скруллам рванули Ахиллес и Андромеда, они почти достали центрального нападающего, когда в них врезался