Я внимательно всматривался в лицо собеседницы, пытаясь уловить малейшие признаки неискренности. Но Хромцова говорила уверенно и открыто, глядя мне прямо в глаза. Если она блефовала, то делала это мастерски.
— Почему сейчас? — задал я главный вопрос. — Что изменилось? Вы ведь служили Граусу все это время. Ваша эскадра участвовала в сражении за «Ладогу», где погибли тысячи наших людей.
По лицу Хромцовой пробежала тень.
— Не все так просто, Александр Иванович, — тихо произнесла она. — Не все так просто… Я хотела бы поговорить с вами наедине. Полностью наедине, — она многозначительно посмотрела на системы наблюдения в углах зала.
Я задумался. Просьба была рискованной — остаться с Хромцовой без записи и наблюдения… Но что-то подсказывало мне, что у нее есть веские причины для такой просьбы.
— Хорошо, — наконец решился я. — Пройдемте в мою каюту. Там я могу гарантировать приватность разговора.
Хромцова заметно расслабилась.
— Благодарю за доверие, Александр Иванович.
Мы поднялись и направились к выходу из конференц-зала. Дорохов, увидев нас, вопросительно поднял бровь.
— Полковник, мы с вице-адмиралом продолжим разговор в моей каюте, — сказал я. — Сопровождение не требуется.
— Но, господин контр-адмирал… — начал было Кузьма Кузьмич.
— Это приказ, полковник, — твердо произнес я.
Дорохов неохотно козырнул, но его лицо ясно говорило, что ему решительно не нравится эта идея.
Путь до моей каюты занял несколько минут, в течение которых мы с Хромцовой хранили молчание. Каюта располагалась в защищенной части корабля и не пострадала во время боя. Минимум личных вещей, строгий порядок, пара книг в старомодных бумажных переплетах на полке — я всегда предпочитал аскетизм в быту.
Как только дверь за нами закрылась, Хромцова извлекла из кармана небольшое устройство размером с ладонь и положила его на стол.
— Генератор помех, — пояснила она, активируя прибор. — Блокирует любые попытки прослушивания. Военная разработка, еще не поступившая в массовое производство. Вот Гинце удивился бы.
Устройство тихо загудело, и по его периметру загорелись зеленые индикаторы.
— Теперь мы действительно одни, Александр Иванович, — сказала Хромцова, заметно расслабившись. — И я могу рассказать вам то, о чем молчала.
Она набрала полную грудь воздуха, словно собираясь с силами перед прыжком в ледяную воду.
— Вы знаете, что произошло после битвы при Санкт-Петербурге-3? — спросила она.
— Официальную версию — да, — осторожно ответил я. — Первый министр Граус героически руководил сражением за систему и в последний момент принял решение о стратегическом отходе, спасшем большую часть нашего флота.
Хромцова горько усмехнулась.
— Героически… Да, именно так это и преподносилось в официальных сводках. А знаете, что произошло на самом деле?
Конечно же, я знал. Не дожидаясь ответа, она продолжила:
— Граус бежал. Просто бежал, как трус, когда понял, что ситуация выходит из-под контроля. Бросил наши части. Его флагман «Агамемнон» покинул систему первым, хотя должен был уходить последним. Из-за этого погибли тысячи космоморяков, которых можно было спасти.
Она помолчала секунду, затем продолжила:
— Когда операция завершилась, уже после нашей встрече на станции Кронштадта я собрала несколько десятков своих самых доверенных офицеров. Мы решили действовать — прибыть на «Агамемнон» и потребовать от Грауса отставки. По всем военным законам Империи он заслуживал трибунала за то, что сделал.
— И что произошло? — тихо спросил я, хотя уже предчувствовал ответ.
— Это была ловушка, — голос Хромцовой стал еще тише. — Он ждал нас, вернее меня… В общем, все мои офицеры погибли. Меня пощадили только потому, что Граус счел меня полезной… и у него оказался козырь, против которого у меня не было защиты.
— Какой козырь?
— Моя семья, — она произнесла это слово с такой болью, что мне пришлось отвести взгляд. — Мои дети и внуки. Они находятся на одной из центральных планет. Граус дал понять, что если я не буду выполнять его приказы… они пострадают.
— Проклятье, — только и смог вымолвить я.
— С тех пор я была вынуждена служить ему, — продолжила Хромцова. — Выполнять приказы, командовать эскадрой в его интересах, участвовать в его кампании против вас. Все это время я ждала момента, когда смогу…" Она замолчала, будто не решаясь произнести вслух свои мысли.
— Отомстить? — подсказал я.
— Восстановить справедливость, — поправила она меня. — Я военный, а не мститель. Всю жизнь я верой и правдой служила Российской Империи — не правителям, а идее справедливого и сильного государства. И теперь я вижу, как эту идею разрушает человек, думающий только о собственной власти.
— И вы решили, что пришло время действовать.
— Да, — она кивнула. — Когда Граус отдал приказ о захвате и… нейтрализации императора и княжны, я поняла, что дальше медлить нельзя. Я организовала перемещение моей семьи — тайно,