Ворон опустил взгляд и поджал губы.
– После того как отца не стало, – прохрипел он, – я наконец посетил её могилу. Мне хотелось там умереть. Столь сильным было давление совести. Но затем у меня возникла мысль… Если я помогу с переворотом, то, возможно, смогу взглянуть в глаза отцу и сестре в посмертной жизни.
Я нахмурилась.
– Вы знали о перевороте?
– Отец ничего мне не сказал, – уточнил Ворон, словно читая мои мысли. – Но если проводишь достаточно времени возле гостиницы… Многое видишь, многое слышишь. Я заметил того молодого человека, Ёнхо. Ему явно очень нравилось рассказывать о себе. Он хвалился другим артистам, что скоро изменится воля небес и он сыграет в этом роль.
– Проклятый глупец, – прошипела Юль.
– Ещё я слышал, как он говорил, что Исыль проникла во дворец, – продолжал Ворон, глядя на меня. – Поэтому сегодня утром я вернулся к своим обязанностям стражника в расчёте на то, что смогу вам помочь. Признаться, я не ожидал, что восстание произойдёт так скоро.
– Это он, – прошептала Чонби, показывая на него дрожащим пальцем. – Он помог твоей сестре вытащить тебя из толпы, пока тебя не затоптали.
Я опустила кинжал, не веря своим ушам.
– Что вам нужно? Зачем вы здесь?
– Вы возвращаетесь в «Красный фонарь». Путь неблизкий, и я обязан вас проводить.
– Как мы можем вам доверять? – спросила я.
– Если бы я хотел вас убить, уже давно бы это сделал, – сухо ответил Ворон. – И вы не успели бы защититься.
Пожалуй, что так.
– Пускай идёт с нами, – сказала мне Юль. – Переворот уже совершён, а когда собирается большая толпа, всегда находятся те, кто смелеет и идёт на дурные поступки. Не хотелось бы встретиться с такими, не имея поддержки.
Все согласились, пусть и неуверенно, и я сама продолжала приглядывать за Вороном, сжимая в пальцах рукоять кинжала. Он снова оседлал лошадь и ехал впереди, и мы следовали за его призраком в тумане. Женщины держались вместе и опасливо смотрели на Ворона. Всё же он был дворцовым стражником, и об этом никто не забывал.
А для меня он был ещё и подозреваемым, которого я хотела бы как следует допросить. Я поспешила нагнать его лошадь.
– Вы упомянули Ёнхо. Ваш отец не выражал каких-либо подозрений в его отношении?
– Нет. Он был не склонен делиться своими мыслями, – ответил Ворон, опуская на меня взгляд. – Говорят, с ним тяжело было работать в следствии.
– Почему?
– До меня всегда доходили слухи об отце, – сказал он, убирая с лица жирную прядь волос, выпавшую из пучка. – Другие следователи жаловались на его тяжёлый характер. Говорили, он раздражительный и скрытный и держит все мысли о деле при себе, пока не будет абсолютно уверен в точности своих выводов. И терпеть не может объяснять другим, как пришёл к тому или иному ответу. А молодых следователей он всегда отчитывал за то, что они слепы ко всему вокруг.
Да, на него это похоже, но в то же время – не совсем.
– Ваш отец был добрым и располагал к себе, – возразила я.
– Вот как? Пожалуй, если не смог спасти свою дочь, это меняет характер, – пробормотал Ворон. – Но старые привычки не умирают так просто, судя по всему. Учитывая то, что он ни с кем не поделился своими подозрениями.
– Он собирался о них сказать, когда мы отправимся на юг провинции Чолладо, – вспомнила я.
Ворон кивнул и крепче стиснул поводья.
– Должно быть, он извлёк нечто важное из нашего с ним разговора в утро того рокового дня.
По спине у меня пробежали мурашки.
– Что вы обсуждали?
– Знаете, это так странно… Я твёрдо был намерен не раскрывать ему правду, убеждённый в том, что нашей стране необходимы люди вроде Безымянного Цветка, но… Его преступления завели моего отца в лапы смерти.
– Что вы ему сказали? – с нажимом спросила я.
– На самой первой жертве оставили кровавое послание, и я успел его прочитать, но пока ходил за подмогой, Безымянный Цветок вернулся и размазал кровь. Там было написано: На губах вана ещё не обсохло молоко его матери, поскольку он ревел, как младенец, над её последними словами.
Я нахмурилась. Всё-таки Безымянный Цветок и в самом деле тот юноша, которого Ёнсан-гун поколотил за насмешки. Убийца оставил это послание в пылу момента, но позже догадался, что выдаёт себя, и поспешил исправить ошибку.
– Я хотел помочь убийце. Искренне верил в то, что он защитник народа. Храбрый, каким я сам хотел бы быть… – Ворон покачал головой. – Я был глупцом. Следовало раньше во всём признаться отцу…
– Вы ещё кое-что скрыли, – напомнила я, сама только об этом подумав. – Помните, когда Мин Хёкчжина нашли мёртвым? Что вы спрятали тогда в кустах?
Он вскинул брови, но тут же пришёл в себя и ответил:
– Ничего особенного. Всего лишь золотой мешочек, набитый чем-то похожим на соль. Мне показалось, это не так важно, чтобы рассказывать отцу… Но, судя по вашему выражению лица, я ошибался?
Я смотрела на него, разинув рот.
– Мешочек Ёнхо…
Ворон нахмурился. К нам подбежала Юль, спрашивая, всё ли со мной в порядке, но её голос для меня слился с туманом, и перед глазами стоял только Ёнхо. Его широкая улыбка, большие уши, грубые ладони… Он вёл меня за руку в академию конфуцианства, чтобы там я могла повидаться с сестрой. Он – Безымянный Цветок. Тот, кто осмеял Ёнсан-гуна… И поклялся его убить.
– Если Ёнхо убийца…
– Убийца?! – возмутилась Юль. – О чём ты?
– Не знаешь, принц собирался искать сверженного вана?
– Собирался, конечно, – ответила она. – Сразу после того, как поможет тебе сбежать.
Сердце у меня сковало ледяным обручем страха.
– Ёнхо ищет вана, и принц тоже… Их пути наверняка пересекутся.
Ворон и Юль смотрели на меня как на безумную, но времени объясняться не было. Следовало как можно скорее предупредить Тэхёна.
– Куда мог отправиться Ёнсан-гун?
– Я слышал, что на юг, в район Йонсан, – сказал Ворон. – Там есть порт, откуда можно уплыть из страны. Но бьюсь об заклад, что вана уже нашли.
– Далеко этот район?
– Отсюда где-то час верхом.
– Исыль, – позвала Юль, обвивая мою руку своей. – Не представляю, о чём ты сейчас думаешь, но просто ответь: принцу грозит опасность?
Дрожь прошла по всему моему телу.
– Я… не уверена.
– Сейчас твоя сестра со мной, – прошептала Юль, – но он совсем один…
Я неуверенно оглянулась на Суён, разрываясь на перепутье.
Она молча кивнула. Иди.
– Ворон… – Я