Глазурная чаша пьянящего зелья полна,
И сочные сливы на яшмовом блюде лежат…
Не сетовать! Думе печальной закрыть все пути!
От жизни достаточно можем мы радостей взять!..
Знававших меня нелегко уж в округе найти,
Хоть прежде водил я на битву огромную рать.
Эти стихи на мотив «Куропатки взлетели» написал полководец Лю Ци, начальник военных округов Циньчжоу и Сюньу. После сражения под Шуньчаном он вышел в отставку и поселился в уезде Сяньтань, что в провинции Хунань, в округе Таньчжоу. Он никогда не имел благосостояния, и семья его жила в бедности. Он захаживал в кабачок выпить вина, и посетители, не зная, что это Лю Ци, нередко докучали ему.
– Было время, когда я без труда разбил миллионную армию чужеземцев, – заметил однажды бывший полководец, – а эти люди обращаются со мной столь бесцеремонно.
Так появились эти стихи, о которых узнали и в столице. Главнокомандующим в то время был князь Ян Хэ. Прочитав стихи, он был очень огорчен.
– Подумать только, полководец Лю дошел до такой бедности! – воскликнул он. И приказал чиновнику из управления казною послать денег полководцу Лю. Сяньаньский князь, прежний хозяин Цуй Нина, тоже узнал о бедственном положении бывшего полководца и тоже послал ему денег со своим человеком. Этот самый посланец, возвращаясь из Сяньтаня и проходя через Таньчжоу, повстречал мастера Цуя и последовал за ним вплоть до его дома. Завидев Сю-сю, которая сидела за прилавком, он обратился к Цуй Нину:
– Давно мы не встречались с тобой, мастер Цуй. Оказывается, ты вон где живешь. Но как очутилась здесь служанка Сю-сю? Меня князь посылал с письмом в Сяньтань. И смотри-ка – случайно я увидел вас обоих. Значит, Сю-сю вышла за тебя замуж?
Цуй Нин и его жена поняли, что их пристанище открыто, и от страха едва дышали. Кто же был этот человек? Он был из охраны князя, в услужении которого находился с детских лет. Он славился честностью, и потому послали с деньгами не кого другого, а его. Имя его было Го Ли, но чаще звали его стражником Го.
Супруги пригласили стражника к себе, подали вино, обильное угощение и сказали:
– Когда вернешься во дворец, пожалуйста, никому про нас не рассказывай, чтобы князь не узнал.
– Князь ничего не узнает, – заверил их Го. – Мне дела нет до этого, я вмешиваться не стану.
Поблагодарив хозяев, Го отправился дальше. Прибыв во дворец, он передал князю ответ полководца Лю, а затем, глядя хозяину в глаза, доложил:
– На возвратном пути, проходя через Таньчжоу, я повстречал там двух человек.
– Кого же это?
– Служанку Сю-сю и резчика по нефриту Цуй Нина. Они щедро меня угощали и просили ничего про них не рассказывать.
– Ах вот оно что! – воскликнул князь, выслушав это. – Как же им удалось добраться до Таньчжоу?
– Подробностей я не знаю, – ответил Го. – Знаю только, что они там. Цуй занимается прежним делом, на их доме даже вывеска есть.
Князь тотчас направил в окружное правление просьбу, чтобы в Таньчжоу безотлагательно выехал чиновник с приказом о задержании Цуй Нина и Сю-сю. Назначенный для этого чиновник получил дорожные деньги и вместе со своим помощником пустился в путь. Прибыв в Таньчжоу, они без промедления обратились к местным властям за помощью в розысках. Все было как в стихах:
Черный гриф за ласточкой погнался,
Хищный тигр ягненка растерзал.
Не прошло и двух месяцев, как Цуй и Сю-сю были задержаны и отправлены в столицу. Узнав, что их доставили во дворец, князь тут же устроил суд.
В ту пору, когда князь вел войны с иноземцами, он обычно выходил в сражение с двумя мечами: малый синий меч он держал в левой руке, а большой синий – в правой, и многих врагов лишили жизни эти два меча. Теперь, вложенные в ножны, они висели на стене в зале. Когда князь сел в свое кресло, все присутствовавшие приветствовали его поклонами. Затем в зал ввели Цуй Нина и Сю-сю и поставили перед князем на колени. Разгневанный князь левой рукой сорвал со стены малый синий меч и уже занес правую руку, чтобы выхватить его из ножен. Глаза князя свирепо сверкали, он скрипел зубами от ярости, как будто снова рубился с иноземцами.
Супруга князя очень испугалась.
– Князь, – прошептала она из-за ширмы, – мы здесь на глазах императора. Столица – не пограничный округ. Если эти люди провинились, надо передать их в областное правление и пусть их судят. А так сразу рубить им головы не подобает.
– Эти негодяи осмелились бежать из моего дома! – воскликнул князь в ответ. – Теперь они пойманы, почему же я не могу их убить и насытить свою злобу? Но раз ты просишь, будь по-твоему: велю служанку вывести в сад и выпороть, а Цуй Нина отправлю в областное правление.
Затем князь приказал выдать награду деньгами и вином тем чиновникам, которые изловили беглецов.
Когда Цуй Нина привели в областное правление, он все подробно рассказал:
– В ночь, когда случился пожар, я сразу же побежал во дворец. Случайно на галерее я заметил Сю-сю. Увидев меня, она закричала: «Как ты смеешь класть руку мне на грудь! Если не послушаешь меня, я причиню тебе неприятности!» Она сказала, что хочет убежать со мной, и я был вынужден повиноваться. Все, что я рассказал, – чистая правда.
Запись допроса послали Сяньаньскому князю, который, несмотря на суровость, был человек справедливый.
– Если так, – сказал он, прочитавши запись, – Цуй заслуживает легкого наказания.
В конце концов Цуй Нина приговорили за побег к битью палками и высылке в округ Цзянькан. К месту ссылки его отправили под стражей. Только они вышли за северные ворота столицы и приблизились к излучине, известной под названием «Гусиная шея», как Цуй Нин заметил, что за ним следует паланкин, который несут двое носильщиков.
– Подождите меня, мастер Цуй! – раздалось из паланкина.
Цую показалось, что это голос Сю-сю, но он не понимал, как она могла здесь очутиться. Говорят, что пуганая ворона куста боится, так и Цуй: не обращая внимания на зов, понурив голову, он продолжал свой путь. Вскоре, однако, паланкин их нагнал, и оттуда вышла женщина, которая действительно оказалась Сю-сю.
– Вас отправляют в Цзянькан. А со мной что будет? – спросила она.
– Как ты здесь очутилась? – спросил Цуй в свою очередь.
– Вас увели в правление на суд, – сказала Сю-сю, – а меня в сад. Наказали тридцатью ударами бамбуковой палки и выгнали вон. Потом я услышала, что вас ссылают в Цзянькан. Я решила