– Всего сразу не расскажешь. Сядемте вместе, выпьем по чаше – ничего от вас не утаим.
Найдя свободный столик и усевшись, они приказали слуге принести вина, выпили.
– А я слыхал, что вы живете в Аньцине и служите учителями в доме Ван Гэ, – начал Чжан Плешивый. – Что и говорить, вам очень повезло.
– Какое там «повезло», – возразил Чэн Бяо. – Чуть было в большую беду не попали. – И, прильнув к уху Чжана, он продолжал шепотом: – Ван Гэ давно уже распоряжается в тех краях, как хочет, и вот теперь начал замышлять бунт. От нас он перенял искусство стрелять из лука, ездить верхом, вести бой. У него под началом уже несколько тысяч прекрасно выученных крестьян, и он уже сговорился с учителем фехтования Хун Гуном из Тайху, что по осенним холодам они выступят. Нам он велел связаться с бывшими товарищами по Войску верности и справедливости, чтобы втянуть в мятеж и их. Но мы отказались и бежали сюда.
– А доказательство у вас есть? – спросил Чжан Плешивый.
– У нас на руках ответное письмо Ван Гэ Хун Гуну, которое мы не отдали по назначению, – сказал Чэн Ху.
– Где оно? – спросил Чжан. – Дайте-ка взглянуть.
– Оно осталось на постоялом дворе, – сказал Чэн Бао.
Выпив еще немного, они расплатились, и Чжан вместе с братьями зашагал без промедления на постоялый двор. Он прочитал письмо и сказал:
– Это дело весьма тайное – смотрите, никому ни слова! Я сейчас же доложу обо всем начальнику области. Не сомневаюсь, что вы получите щедрую награду.
С этими словами он распрощался и ушел.
На следующий день Чжан Плешивый подал начальнику области, Лю Гуан-цзу, секретный доклад. Начальник распорядился как можно скорее задержать братьев Чэн и посадить в тюрьму, а показания задержанных и письмо Ван Гэ направил в Тайный совет. Члены Тайного совета сперва сильно встревожились. Однако, размыслив, что Ван Гэ – здесь же, в городе, и ждет назначения, решили арестовать его и допросить. Но когда за Ван Гэ послали стражников, его уж и след простыл.
Ван Гэ был от природы человек щедрый и справедливый, и некоторые из членов Тайного совета были с ним в дружбе. Едва проведав об опасности, которая ему угрожает, они поспешили предупредить Ван Гэ, и он тою же ночью бежал.
Когда это обнаружилось, чиновники Тайного совета пришли в еще большее замешательство и сразу представили доклад Сыну Неба. Сын Неба тотчас же повелел начальнику пограничной области взять под стражу Ван Гэ, Хун Гуна и всех прочих. Начальник области в свою очередь написал Ли, начальнику округа Аньцин, чтобы тот отдал распоряжение об аресте преступников начальникам уездов Тайху и Сусун.
Здесь надо заметить, что в уезде Тайху у Хун Гуна повсюду были глаза и уши. Нет ничего удивительного, что приказ об аресте дошел до него заблаговременно и он успел скрыться. Что касается Ван Гэ, то у него была большая семья и огромное состояние: ни то ни другое нельзя было, конечно, ни спрятать, ни увезти.
В это время должность начальника уезда Сусун пустовала, а его обязанности исполнял помощник начальника по фамилии Хэ, по имени Нэн. Получив распоряжение начальника округа, он приказал собрать отряд в двести с лишним человек и выступил в Мадипо. Не прошел, однако, отряд и десяти ли, как Хэ Нэн задумался:
«Слышал я, что эти Ваны, и отец и сын, – люди очень храбрые. Кроме того, у них в распоряжении больше тысячи рыбаков и рабочих из плавильных мастерских. Напасть на них – только потерять жизнь понапрасну».
Посоветовавшись с командиром отряда, он решил стать лагерем в одном из горных ущелий. Переждав там несколько дней, отряд вернулся обратно, и Хэ Нэн представил начальнику округа Ли такой доклад:
«Что Ван Гэ замыслил мятеж – истинная правда. Он очень хорошо вооружил своих людей и приготовился к отпору. Мы были вынуждены возвратиться, ибо справиться с ним собственными силами не можем. Доводя об этом до Вашего сведения, почтительно прошу вас прислать к нам отважного и опытного воинского начальника. Только в этом случае можно рассчитывать на успех».
Начальник области Ли поверил докладу и пригласил для совета военного поверяющего Го Цзэ. Го Цзэ сказал:
– Ван Гэ уже давно чувствует себя полным хозяином в своих краях, потому что никакой власти над собою не видит и не знает. Но что до мятежа, нет ведь никаких доказательств. Обвинить его в преступном сопротивлении тоже нельзя: видел ли кто, чтобы он бился с правительственными войсками?! По моему крайнему разумению, военных действий открывать не следует. Несмотря на свои скромные способности, я готов отправиться туда сам и разузнать, что происходит. Если бунта нет, надо принудить Ван Гэ явиться в ямынь и дать объяснения. Если же он не явится, разорить его гнездо и тогда не поздно.
– Ваши соображения весьма разумны, – заметил Ли. – Прошу вас взять это на себя. Поезжайте в Мадипо и тщательно ознакомьтесь со всеми обстоятельствами. Смотрите только, чтобы Ван Гэ вас не провел.
– Хорошо, – отвечал Го Цзэ.
– Сколько людей вы намерены взять с собою, господин поверяющий? – осведомился Ли.
– Человек десяти будет довольно, – сказал Го Цзэ.
– Я дам вам в помощь одного моего чиновника, – сказал Ли и приказал вызвать сыщика Ван Ли, занимавшегося борьбою с грабителями.
Ван Ли тотчас явился и после приветствия почтительно отступил в сторону.
– Это очень храбрый и сильный человек, – сказал Ли. – Если он с вами поедет, то в трудную минуту может оказаться весьма полезен.
Надо заметить, что Го Цзэ был старым другом Ван Гэ и потому хотел отправиться к нему один, рассчитывая как-нибудь уладить дело. То, что начальник области решил послать вместе с ним Ван Ли, было для Го Цзэ полною неожиданностью.
«Этот сыщик, – думал Го Цзэ, – раз он назначен самим начальником области, непременно будет вести себя высокомерно, постарается выказать свою силу, и мне будет трудно что бы то ни было устроить».
Он уже хотел отказаться ехать вместе с Ван Ли, но побоялся вызвать у начальника области подозрения и потому согласился и поспешил откланяться.
На следующее утро Ван Ли оделся подобающим случаю образом и явился к Го Цзэ, чтобы его поторопить.
– Надо захватить с собою приказ начальнику округа о задержании преступников, – сказал он. – Если Ван Гэ согласится прибыть по доброй воле – хорошо. А если нет, у меня припасена веревка, которую вы накинете ему на шею. Закон не знает жалости! Не сбежит же этот Ван Гэ на Небо!
Го Цзэ были