Били их так, что полопалась кожа, отстало от костей мясо, кровь лилась ручьями. Не в силах вынести муку, Чжан Фу попросил дать ему сроку три дня и обещал, что поймает человека, который принес пояс в заклад; если же не исполнит своего обещания, то охотно примет казнь.
Правитель округа не был вполне тверд в собственных подозрениях против Чжана, а потому оставил под стражею только приказчиков, а самого Чжана в сопровождении тюремных надзирателей отпустил на три дня. Чжан Фу, проливая слезы, покинул окружное правление. Поравнявшись с каким-то кабачком, он зашел туда, присел к столику и пригласил своих сопровождающих выпить вина. Только они подняли свои чаши, как увидели медленно бредущего старика, который переступил порог и спросил:
– Кто здесь Чжан Фу?
Чжан сидел понурив голову и не смел отозваться.
– А вы кто такой? – спросили надзиратели. – Зачем вам нужен Чжан Фу?
– У меня для него добрые вести, – сказал старик. – Я нарочно ходил к нему в закладную лавку, но там мне сказали, что он сидит под следствием в окружном правлении. Вот я по следам и добрался сюда.
Тут Чжан Фу встал и промолвил:
– Я самый и есть Чжан Фу. Не знаю только, какую добрую весть вы можете мне сообщить. Пожалуйста, садитесь и рассказывайте.
Старик сел рядом с Чжаном и спросил:
– Вам удалось выяснить, где вещи, похищенные из вашей кладовой?
– Нет, не удалось, – сказал Чжан.
– Ну вот, а я знаю это почти наверняка, для того только и разыскиваю вас, чтобы сообщить, – сказал старик. – Если не верите, пойдемте вместе, покажу вам, где они спрятаны. Когда вы убедитесь, что это в самом деле ваши вещи, тогда уже осмелюсь просить вас об обещанном вознаграждении.
Выслушав его, Чжан очень обрадовался и подумал: «Если удастся получить обратно мое добро, которому цена – пятьдесят тысяч связок монет, я возмещу с лихвою убытки Цяня, да еще кое-что останется – можно будет чиновников задобрить. Тогда меня отпустят окончательно».
– Если все, что вы говорите, правда, то нельзя ли услышать ваше почтенное имя и фамилию? – спросил он старика.
Старик что-то прошептал ему на ухо. Чжан перепугался.
– Не может этого быть! – воскликнул он.
– Я готов сам пойти в правление и дать показания, – сказал на это старик. – Если вы не найдете своих вещей, пусть меня накажут.
Чжан обрадовался еще больше и сказал:
– Пока что разрешите, уважаемый, пригласить вас выпить с нами вина. Мы дождемся, пока правитель округа откроет вечернее присутствие, и тогда пойдем все вместе и доложим ему.
Когда правитель округа открыл вечернее присутствие, все четверо были уже изрядно пьяны. Чжан купил лист бумаги и попросил старика написать свои показания. Потом все двинулись в правление. Господин Тэн начал читать донос Ван Бао, в котором сообщалось, что истинные грабители – Ван Цзунь и Ма Хань: они-то и обокрали Чжан Фу. «Но ведь они уже много лет борются с преступниками – как же это могло случиться», – подумал правитель и спросил Ван Бао:
– Уж не хочешь ли ты их оговорить? Какие есть у тебя доказательства?
– Я торгую ношеным платьем в Чжэнчжоу, – сказал Ван Бао, – и повстречал там двоих, которые продавали разные драгоценности. Они говорили, что у них дома еще много всякого припрятано и, если надо, они привезут. Я признал в них чиновников из управления городской стражи и заподозрил неладное: откуда, думаю, у них так много драгоценностей? Потом я прочитал список того, что было украдено у Чжан Фу, и понял, что это были его вещи. Я хотел бы нагрянуть вместе с Чжан Фу на дом к этим чиновникам и присутствовать при обыске. Если мы ничего не найдем, пусть меня накажут.
Правитель округа, Тэн, не знал, верить его словам или нет, и приказал надзирающему Ли Шуню взять нескольких зорких и проворных стражников, а также Ван Бао и Чжана и произвести обыск у Ма Ханя и Ван Цзуня.
В это время Ма Хань и Ван Цзунь были в других уездах – разыскивали виновных по другому делу об ограблении и еще не вернулись. Посланцы правителя явились сперва в дом Ван Цзуня и с шумом, с криками ворвались внутрь. Жена Ван Цзуня с трехлетним сыном на руках сидела у окна, ела пирожки с начинкой из жужуба и играла с ребенком. Услыхав шум, увидев толпу, она очень испугалась и не могла понять, что происходит. Пуще всего она боялась, как бы не испугался ребенок, и, зажав ему уши рукавом, понесла его в дальнюю комнату. Но стражники не отставали ни на шаг, обступили ее, стали расспрашивать:
– Где вещи, украденные у Чжана?
Женщина только смотрела на них, широко раскрыв глаза, не зная, что отвечать. Видя, что она молчит, стражники принялись выворачивать сундуки и корзины. Они обыскали все, но, кроме нескольких серебряных шпилек и украшений и кое-какой одежды, ничего не обнаружили. Ли Шунь готов уже был напуститься на Ван Бао, как вдруг увидел, что тот нагибается, лезет под кровать и, хихикая, вытягивает оттуда узел, спрятанный у самой стены. Узел развязали и извлекли из него пару золотых чаш, украшенных цветочным узором, десять рюмок из черепахи, отделанных золотом, нитку жемчуга. Чжан признал, что это вещи из его кладовой, и ему сделалось до того больно, что он зарыдал. А жена Вана, не зная, откуда все это взялось, до того растерялась, что как открыла рот, так и не могла его закрыть, как опустила руки, так и не могла их поднять. Сыщики не стали долго разбираться и накинули веревку на шею женщине. Та с горькими слезами передала ребенка соседям и последовала за стражниками. Теперь они направились к дому Ма Ханя. Здесь тоже перевернули все вверх дном, и снова тот же Ван Бао, который простукивал пядь за пядью, нашел узел с драгоценностями, спрятанный под крышей, между черепицами. Тут оказался золотой браслет с драгоценными украшениями и прочее иное. Чжан признал своими и эти вещи. Жены и дети обоих надзирающих были доставлены в правление.
Правитель округа, Тэн, остался в приемном зале, нарочно дожидаясь сообщений о результатах обыска. Когда он увидел нахлынувшую в правление толпу, перед ним выложили некоторые из украденных вещей, найденные, как ему