– Что за вопросы? – уточнил Хэдли.
Доктор Фелл заморгал:
– Ну как же, вопросы, которые я только что обозначил. Любые из них.
– Нет, – возразил Хэдли. – Я имею в виду вопросы, которые вы собирались задать мне.
– А?
– Я терпеливо ждал, пока услышу их. Вы сказали, что не собираетесь читать лекцию, сказали, что предоставляете эту честь мне и что у вас ко мне будет несколько вопросов. Очень хорошо, давайте выслушаем их.
Доктор Фелл откинулся на спинку кресла с подчеркнутым достоинством.
– То, что я говорил, – резко произнес он, – было предисловием к документу, который собираюсь выложить перед вами. Вот тут я набросал на множестве маленьких листочков ряд вопросов. В основном они «почему», и все «что» по сути своей тоже о причинах. На все эти вопросы необходимо ответить, и ответить подробно, прежде чем мы сможем заявить, что в полной мере раскрыли это дело. Слушайте, а мы обратимся с этим к третейскому судье. – Он развернулся к Кенту и продолжил в том же тоне: – В промежуток времени со вчерашнего вечера и до сегодняшнего утра Хэдли пришел к убеждению, что Гэй и есть тот, кого мы ищем. Я не был настолько уверен. Я усомнился тогда, а теперь уверен в обратном, однако же я был вынужден рассмотреть подобную возможность. Гэю было предоставлено несколько часов отсрочки, чтобы ответить на определенные вопросы, и теперь он будет здесь с минуты на минуту. И вот тогда мы… гм… попробуем проверить одну мою теорию, которую Хэдли воспринимает хотя бы без предубеждения. Сейчас у нас десять вечера. К полуночи мы, возможно, поймаем настоящего убийцу. Ну а теперь я спрошу вас обоих: как отвечать на следующие вопросы? Как они соотносятся с виной Гэя или с виной кого-то еще? Это ваш последний шанс испытать свои силы, пока не прозвучал гонг.
Он разложил вокруг свои многочисленные заметки.
Почему в обоих случаях убийца был в форме гостиничного служащего? Старый вопрос, однако по-прежнему будоражащий ум.
Что случилось с этим костюмом после?
Почему в обоих случаях для удушения жертвы использовалось полотенце?
Почему убийца счел необходимым прятать лицо от Джозефин Кент, но не от Родни Кента?
Почему Джозефин Кент впервые надела прелюбопытный браслет с квадратным черным камнем, на котором имеется гравировка на латыни, только за несколько часов до своей смерти?
Почему она притворялась, будто никогда раньше не бывала в Англии?
Как можно объяснить ее слова, сказанные мисс Форбс, в ответ на вопрос последней: значит ли что-нибудь надпись на браслете? Ее ответ, как вы помните, был следующим: «Только если сумеешь прочесть – в этом весь секрет».
Как убийца проник в запертую кладовку для постельного белья в отеле «Королевский багрянец»?
Равным образом как именно убийца – предположим, это не Гэй, а кто-то еще – проник в запертый ящик бюро в кабинете в «Четырех дверях», ящик, ключ от которого имеется только у Гэя? Вы поймете, что убийца, судя по всему, способен без труда проникнуть куда угодно.
Почему некоторое количество мелочи было похищено из сумочки миссис Кент, а также из ящика бюро в кабинете Гэя?
Приходится принять как данность, что в случае с миссис Кент убийца выставил за дверь номера 707 непарные туфли, а также вывесил табличку: «Не беспокоить». Если бы он хотел оградить себя от беспокойства, это было бы понятно. Однако же он написал на табличке «покойница» красными чернилами, словно желая привлечь к себе внимание, пока сам еще был внутри. Зачем?
И наверное, самое интригующее «почему» во всем деле. Мы считаем (как мне думается, справедливо), что убийцу, облаченного в гостиничную униформу и со стопкой полотенец, впустила в номер сама миссис Кент. Очень хорошо. В тот момент, насколько нам известно от других свидетелей (Рейберна), ключ миссис Кент от этого номера лежал у нее в сумочке. Однако на следующее утро этот же ключ Рейберн обнаружил в замке снаружи. Вы проследили за умопомрачительным двойным поворотом? Убийца входит. По каким-то причинам вытаскивает ключ из сумочки, на которую наткнулся, обыскивая номер, и вставляет в замочную скважину снаружи. Зачем?
Доктор Фелл сгреб свои заметки в кучу и сделал над ними магнетический пасс.
– Eh bien[27], – произнес доктор. – Который из вопросов показался вам самым интересным?
– Как третейский судья, – отозвался Кент, – я бы сказал, что второй. Иными словами, что случилось с тем проклятым костюмом? Его мог использовать любой, не только Гэй. Однако же униформа, похоже, растаяла словно дым. Убийца не сумел бы избавиться от нее ни одним способом, который я в состоянии осмыслить. Он не мог выбросить ее из окна, или сжечь, или спрятать – насколько я понимаю, это вы установили. И по-видимому, нам приходится довольствоваться логическим выводом, что она находится где-то в отеле. И это превращает ее в настоящую униформу, которую некто позаимствовал или же украл. Вряд ли убийца бродил по отелю, полагаясь на случай, – это больше похоже на сговор. И следовательно, мы снова возвращаемся к отелю, как в случае с моим обвинением против управляющего.
– А больше ничего из списка вас не прельщает? – спросил доктор Фелл, глядя на него с любопытством. – Неужели никто из вашей компании не решился на предположение? Ну же! Наверняка должна была у кого-то зародиться остроумная теория. Например, теория Рейберна?
– Нет, я с ним почти не виделся. И не было никаких предположений, за исключением…
Он умолк, поняв, что допустил оплошность.
– За исключением чего? – с интересом спросил доктор Фелл.
– Да ничего. Просто…
– Выкладывайте, если проговорились. Раз