– Так что именно? Я хочу услышать лишь ваше впечатление, мистер Рипер.
– В таком случае скорее стоял.
Не самое страшное привидение из тех, что можно увидеть в коридорах обычного отеля, однако терпеливо выжидающее привидение, которое к тому же душит своих жертв и уродует им лицо. Самым отвратительным Кенту показалось то обстоятельство, что призрак неподвижно стоял рядом с дверью Джозефин.
– Банные полотенца, – произнес Хэдли. – Несколько таких полотенец, как мы слышали, были обнаружены в комнате, где произошло убийство. Похоже, этот ваш таинственный служащий по меньшей мере побывал в номере…
– А ее лицо?.. – внезапно воскликнула Франсин.
– Да. И задушили ее полотенцем для лица, как и в другом известном нам случае, – подтвердил Хэдли. Девушка не содрогнулась, не сделала никакого драматического жеста, но глаза ее неожиданно заблестели очень ярко, словно она была готова заплакать. Хэдли нисколько не смутился. Он обернулся к Дэну. – Так насчет того человека: вам не показалось странным, что служащий в униформе разносит полотенца? Разве это не обязанность горничной?
– Откуда мне знать, чьи это обязанности, – огрызнулся Дэн. – Уж странным мне это точно не показалось, я не удивился бы, даже если бы уловил все тонкости, на которые вы указываете. В гостиницах у меня на родине вообще нет горничных. Всю работу выполняют служащие, индийцы в основном. Теперь-то я понимаю, что это довольно странно, но с чего бы мне было удивляться в тот момент?
– Можете вы хоть как-то описать того человека? Высокий, низкий? Толстый, тонкий?
– Да обыкновенный.
Хардвик решил вмешаться. Все это время он стоял чуть поодаль, не привлекая к себе внимания, словно мысль, брезжущая на краю сознания, однако казался таким солидным и заслуживающим доверия, что Дэн развернулся к нему, будто желая пожать руку.
– Вы упомянули униформу, – медленно произнес Хардвик. – Но какую именно? У нас их несколько видов, между прочим.
Хэдли крутанулся на месте.
– Я как раз к этому подбирался. Какие виды униформы у вас имеются?
– В это время суток их не так уж много, как я и говорил несколько минут назад. Если бы это случилось днем, вот тогда выбор был бы весьма широким. Но в столь поздний час остается всего три категории служащих, которым полагается униформа, остальные, начиная со швейцара, заканчивая носильщиком, к этому времени уходят. Первым делом, остается ночной портье, Биллингс, и четверо коридорных под его началом. Во-вторых, есть еще два лифтера. В-третьих, два официанта в лобби-баре, ну, вы знаете, они подают напитки припозднившимся гостям. И это все.
– Итак?
– Портье у нас, – начал отвечать Хардвик, прикрыв глаза, – в длинном синем сюртуке, похожем на фрак: двубортный, серебристые пуговицы, открытая грудь; воротник-стойка со скошенными уголками и черный галстук-бабочка; на воротнике и обшлагах красный кант. Четверо коридорных носят двубортные сюртуки с воротником-стойкой и черные галстуки-самовязы, на сюртуках – красная эмблема отеля. Лифтеру полагается короткая однобортная куртка с открытой грудью, синяя, с серебристыми пуговицами и эполетами. Униформа официантов из лобби-бара похожа на синие вечерние костюмы, с серебристыми пуговицами и красными эмблемами отеля. Но чтобы двое последних оказались вдруг на верхнем этаже…
– Я и понятия не имел, что их столько, – проворчал Дэн. – Скверно. Если я начну об этом думать, то лишь напридумываю того, чего не было, и, вероятно, пущу вас по ложному следу. Я помню точно сюртук и пуговицы, за них я ручаюсь. Пуговицы можно разглядеть за стопкой полотенец. Он держал полотенца высоко, прямо перед лицом.
Хэдли с хмурым видом уставился в свою записную книжку.
– Но не могли бы вы описать нам, к примеру, какой это был сюртук, длинный или короткий? С отложным или стоячим воротником?
– Воротника я не видел. У меня ощущение, что сюртук был короткий, но поклясться я бы не смог.
Их прервал Хардвик, заговоривший с внезапной горячностью:
– Все гораздо хуже, чем вы думаете. Вы должны кое-что узнать, суперинтендант, хотя это вряд ли сильно поможет делу. Несколько лет назад у нас служил ночной коридорный, оказавшийся воришкой, причем настолько ловким и изобретательным, какого я в жизни не встречал. Его способ ограбления гостей был почти безупречным. Он, как у нас заведено, обслуживал два этажа. Среди ночи он поднимался наверх, якобы в ответ на вызов или просто «приглядеть», как они часто делают. Наверху у него была припрятана пижама и тапочки, иногда он использовал халат. Пижаму он надевал поверх формы. В его распоряжении, разумеется, имелся универсальный ключ ко всем номерам. И он просто потихоньку входил и уносил то, что ему приглянулось. Если постоялец просыпался или замечал вора, у того было наготове блистательное объяснение, которое ни разу не подводило: «Прошу прощения, ошибся номером, нечаянно вторгся к вам». Его в любом случае принимали за постояльца. Если его замечали выходящим из номера или идущим по коридору, он не вызывал ни малейших подозрений: гость отеля, который направляется в туалетную комнату или куда-то еще. Когда кража обнаруживалась, естественно, искали вора среди постояльцев. Так вот, он проделывал такое не единожды, пока кто-то из пострадавших отказался удовольствоваться этим «ошибся номером» и схватил его[12].
Хардвик выдержал паузу.
– Только прошу вас, – прибавил он с хмурой усмешкой, – не сочтите, что вы оказались в тайном воровском логове. Просто я подумал, лучше я сам об этом упомяну. Именно после того случая мне пришлось повесить во всех номерах объявление: «Пожалуйста, запирайте дверь на щеколду».
Франсин приняла брошенный вызов – если это был вызов.
– Мне кажется, отсюда не трудно вывести мораль, – произнесла она твердым тоном. – Если служащий может вырядиться постояльцем отеля, постоялец тоже может одеться служащим.
Повисло тяжкое молчание, и в комнате стало как-то слишком тепло.
– Прошу прощения, мисс Форбс, – произнес Хардвик неторопливо. – Честно говоря, я вовсе не это имел в виду. Я… гм… просто счел нужным упомянуть. В любом случае можно выяснить перемещения всех служащих прошлой ночью.
– И лучше сделайте это незамедлительно, – предложил Хэдли, с решительным видом поднимаясь с места. – А мы пока что взглянем на тело. Напоследок всего один вопрос. Вы упоминали об универсальном ключе. Значит, замки на дверях во всех номерах одинаковые?
– Это вряд ли. Замки установлены в определенной последовательности, весьма искусно, можно сказать. Как правило, за каждой горничной закреплено определенное число номеров, обычно двенадцать, хотя иногда меньше. У горничной при себе только один ключ, который открывает все двери ее группы. И