– Готова поспорить, ты обожаешь шоколад.
Малышка долго смотрит на пончик, затем робко тычет в шоколадную глазурь пальчик и облизывает его. Уголки ее рта моментально ползут вверх и складываются в улыбку. Через пять минут я уже ощущаю действие кофеина, Сабрина вся в шоколаде, зато хоть немного поела. А фраппучино? Полный восторг! Она пьет не отрываясь. Я не обращаю внимания на сердитые взгляды мамаш из-за соседнего столика – ну просто Фраппучиновое Гестапо. Ладно вам, что плохого, если я решила немного порадовать ребенка?
Кое-как вытираю Сабрине ладошки и лицо, но пара следов от шоколада все же остаются. Жаль, у меня с собой нет влажных салфеток. Стоп! А подгузники? Я в роли родителя новичок, вот и не взяла с собой запасные детские принадлежности. Смотрю на телефон и начинаю волноваться еще больше: урок музыки начнется через десять минут.
В глубине души мне отчаянно хочется забить на это дурацкое мероприятие, увезти дочь – мою дочь! – на пляж и смотреть, как она играет на песке. Может, даже помочить ей ножки в океане, короче говоря, сделать по-своему. Однако у Сабрины есть расписание, и я не стану от него отступать.
Пока я сражаюсь с ремнями автокресла, она проводит липкой ладошкой по моей щеке.
– Вот спасибо! – хохочу я.
Когда Сабрина наконец пристегнута, я ввожу адрес в навигатор, но перед тем, как завести мотор, решаю проверить, как дела у Маркуса. Сегодня утром что-то не задалось – по крайней мере, я так почувствовала. Нахожу в контактах его номер и звоню. После двух гудков включается голосовая почта, а через несколько секунд приходит стандартное текстовое сообщение: «Прошу прощения, я сейчас не могу говорить».
Снова звоню, и в этот раз он берет трубку.
– Лена?
– Привет! – здороваюсь я, глядя на Сабрину в зеркало заднего вида.
– Все в порядке?
– Да, – отвечаю я, поворачивая налево. – Просто звоню узнать, как твои дела. Мы сейчас едем на урок музыки, а потом на обед… к соседу.
– Круто, – рассеянно отвечает он.
– То есть… – Я прикусываю губу. – Тебя не волнует, что я буду обедать… с ним?
В трубке раздаются шорохи, приглушенные голоса.
– Ты о чем? Почему меня это должно волновать? Лена, послушай, у меня сейчас важное совещание. Поцелуй от меня Сабрину, хорошо?
– Хорошо, – грустно говорю я.
Мы уже опаздываем на пять минут, когда я с Сабриной на руках нахожу музыкальный класс на третьем этаже досугового центра, переделанного из старого школьного здания. Я застываю в дверях, глядя на родителей, сидящих со скрещенными ногами на полу вокруг детей. Все мамы, кроме красавчика соседа, который приветственно машет мне рукой. В центре круга пожилая женщина с седыми волосами по пояс и в тунике с этническим рисунком ударяет в барабан и запевает песню, ожидая, что ученики, точнее малыши, подхватят мелодию. Правда, они и говорить-то еще не умеют, не то что петь. Очевидно, за детей придется отдуваться родителям.
Я хочу сбежать – выбраться отсюда немедленно, – но красавчик сосед только что подвинулся, освободив мне место в кругу. Ничего не поделаешь.
– Ладно, Сабрина, – шепчу я, когда мы с соседом встречаемся глазами. – Что бы ни случилось, будем профессионалами.
Ее хихиканье снимает напряжение момента, особенно когда мы усаживаемся и сидящая рядом мама вручает мне маракас.
– Добро пожаловать, Сабрина! – нараспев произносит преподавательница. – Добро пожаловать, Лена! Как дела?
Я непонимающе на нее смотрю, а Сабрина зарывается в мой свитер. Очевидно, малышке, так же как и мне, не нравится быть в центре внимания. Все на нас пялятся, и у меня подскакивает пульс. Я должна что-то сказать? Пропеть? К счастью, красавчик сосед тихонько толкает меня по ноге и шепотом подсказывает: «Все отлично, мисс Марианна. Очень рады видеть вас».
– Точно, – краснея, киваю я. – Простите. Я не выспалась.
– Не волнуйтесь, дорогая, мы начнем сначала, – с теплой улыбкой говорит Марианна.
Она снова ударяет в барабан и повторяет приветствие:
– Добро пожаловать, Сабрина! Добро пожаловать, Лена! Как дела?
В этот раз я без запинки пою в ответ:
– Все отлично, мисс Марианна. Очень рады видеть вас.
– Скорей начнем играть! – поет хор родителей.
А следом преподавательница Марианна:
– Скорей начнем играть!
Красавчик сосед следующий, и Марианна повторяет приветствие:
– Добро пожаловать, Шарлотта! Добро пожаловать, Адам! Как дела?
Он поет в ответ и, подмигнув мне, передает маракас своей соседке слева. Во время следующего музыкального приветствия Сабрина выползает в центр круга, осторожно берет погремушку и, позвенев ею, засовывает в рот.
– Она ужасно любит тащить все в рот, – неодобрительно качая головой, шепчет сидящая рядом со мной мамаша. – Это я так, просто заметила. А вы не боитесь… ну, глистов? – с брезгливой гримасой спрашивает она.
Супер. МамНадзор снова в действии!
Меня так и подмывает грубо ей ответить, защитить дочь, которая познает мир через рот… Красавчик Адам вновь приходит мне на помощь.
– В этом нет ничего странного, Вивьен! Шарлотта такая же. Кстати, судя по последним исследованиям, ранняя оральная фиксация в детстве связана с высоким коэффициентом интеллекта.
– Да? – Она смотрит на него с удивлением и немного пристыженно. – Я не знала… Я…
Мисс Марианна раздает пестрые шелковые платки.
– Внимание, теперь круг любви! – громко объявляет она. Из динамиков льются звуки многоствольной флейты и хорового пения. – Встаем на ноги, танцуем вокруг деток и крутим платочки. Больше свободы, больше раскрепощения, больше любви!
Мы с Адамом нервно переглядываемся, видя, как мамы кружатся и трясут платками над десятком детей, большинство из которых не обращают на них внимания, а двое или трое смотрят с явным неодобрением.
– Мы еще и деньги за это платим? – шепотом жалуюсь я, вяло помахивая платком из стороны в сторону.
– А кому легко? – еле сдерживая смех, шепчет в ответ Адам.
Я прыскаю со смеху, и Адам тоже, но, когда одна из мамаш кидает на нас грозный взгляд, мы берем себя в руки. Очевидно, мы недостаточно свободны и раскрепощены.
Я оглядываюсь на Сабрину. Ой-ой. У нее на задней стороне штанишек, над правой ножкой, проступило темное пятно. Надеюсь, это шоколад. Увы, обоняние подсказывает иной вариант. О нет! Она… обкакалась? Из-за шоколадного пончика? Или из-за фраппучино? Наверное, из-за обоих. И о чем я только думала!
Я поворачиваюсь к Адаму, своему единственному другу в этой комнате.
– Мне очень неловко, но… у Сабрины случилась… авария, а я забыла ее сумку дома.
– Дать тебе салфетки? И подгузник? – невозмутимо спрашивает он.
Я киваю, поражаясь тому, с какой легкостью с языка Адама слетают слова «подгузник» и «салфетки». Он расстегивает лежащую рядом сумку