К психиатрам, психотерапевтам и прочим личностям, название чьей профессии начиналось с приставки «психо», Людочка относилась с настороженностью. Свое здоровье, в том числе душевное, она берегла, ведь нервные клеточки не восстанавливаются, и всегда боялась того часа, когда ей придется к этим врачам обратиться.
И вот этот прискорбный день наступил. Людочка ощущала стыд, страх и ужасное разочарование в собственной жизни, но выбора у нее не было: животные никак не исчезали. А значит, вывод напрашивался всего один – с ней что-то не так. В любом из вариантов что-то не так.
Психотерапевт, пожилой павиан с аккуратными золотыми очками на длинном носу, сидел за столом и внимательно смотрел на Людочку. Сама же девушка неуютно сжалась в мягком кресле (а она-то всегда полагала, что пациент должен лежать на диване, как в фильмах!) и никак не могла расслабиться.
Нет, с доктором все было прекрасно – белый халат, очки, светлый кабинет, умные книжки на полках, но… глядя на его обезьянью голову, ее каждый раз охватывала дрожь.
– Итак, Людмила, что вас беспокоит? – мягким приятным баритоном спросил психотерапевт.
Людочка сглотнула. Сказать все как есть было неимоверно страшно, но пути назад не было. Пересилив себя, девушка встретилась взглядом с врачом и деревянными губами прошептала:
– Доктор, мне кажется… Нет, последнее время я вижу у всех людей звериные морды!
И замерла, ожидая неутешительного вердикта, однако психотерапевт оставался невозмутимым и не сводил с нее спокойных маленьких глазок. Постучал черной с золотом ручкой по столу и тем же завораживающим голосом поинтересовался:
– Интересно. И кем же вы видите меня?
Людочка выдохнула. Первая, самая сложная ступень была преодолена.
– Вы… – Она поджала губы, долго не решаясь это озвучить – вдруг обидится; наконец вздохнула, смирившись, и призналась: – Вы павиан.
– Павиан? – изумился врач. Наверное, он представлял себя кем-то иным.
– Ну, или гамадрил… – Людочка потупилась. – Извините, я не сильна в зоологии.
– Что ж, кхм, дорогая Людмила, и давно это вас беспокоит?
– Не то чтобы прямо беспокоит… – Девушка пожала плечиками. – Вот уже третий день как.
– Это не страшно. – Доктор беззаботно махнул рукой. – У меня бывали случаи, поверьте, в разы серьезнее. Должно быть, стрессы на работе, много нервничаете, все достало?
– Пожалуй, – осторожно согласилась Людочка и покосилась по сторонам, будто в шкафах могли подслушивать ее коллеги.
– Я вам, конечно, пропишу успокоительное, но вы зря себя накручиваете. – Павиан начал писать на бумажке нечитаемым почерком название. – Все наши проблемы из головы!
– А то, что я вижу всех, так скажем, животными… это серьезно, доктор?
– Хм, а вы не любите животных, милочка? – Психотерапевт посмотрел на нее поверх очков.
– Что вы, люблю! – поспешно замахала руками девушка. – Я вообще всех очень люблю! У меня и врагов-то нет! А в детстве, знаете, я всегда тайком от мамы доставала из мусорки рыбные кости и относила бездомным котикам!
– Да-да, понимаю. – Доктор что-то невнятно промычал. – И что же тогда вас так сильно смущает?
– Но разве это нормально? – не выдержав, выкрикнула Людочка и смущенно прикрыла рот пальчиками.
– Норма – такое неоднозначное понятие, дорогая Людмила… – Павиан протянул ей рецепт. Девушка взяла бумажку, постаравшись не коснуться его кисти. – Стало быть, вы говорите, что ранее видели окружающих иначе?
– Раньше люди были норм… людьми, – быстро поправилась девушка. Она уже и сама сомневалась, что такое норма.
– Ясно, – доктор улыбнулся, и Людочка вжалась в спинку кресла при виде его внушительных клыков, – у вас очевидное переутомление. Отдохните денек или два от работы, сходите в парк, встретьтесь с друзьями… Лето все-таки. Вам просто нужен отдых.
– И тогда для меня все снова станут… эм… нормальными?
– Безусловно, – заверил ее павиан и принялся вычесывать из шерсти на макушке блох.
Людочку беседа с психотерапевтом не успокоила, но вечером – так, на всякий случай – она вынесла бездомной кошке рыбные головы.
В выходные Людочка решила последовать совету доктора и позволить себе полностью расслабиться, забив на весь остальной мир. И без того она этому миру слишком много отдавала, пахала как лошадь, терпела всяких Евангелин и Толиков и прочий разношерстный, но одинаково бесячий зоопарк, все двадцать четыре на семь терпела, еще до того, как те приняли свои истинные обличья!
О да, она крайне нуждалась в отдыхе. Почему-то девушка была уверена, что на свежую голову все эти галлюцинации рассеются. Поэтому к тем животным, которых она встречала по пути в парк, Людочка относилась с флегматичностью Будды. Ее больше не пугали ни огромные рогатые буйволы, ни клыкастые волки и львы. Только немного, самую малость раздражало то, какие они все шумные и, честно говоря, вонючие. Видимо, они решили, что раз теперь животные, то и мыться нет нужды.
Нет – никаких стрессов! Людочка сама себе улыбнулась. Сегодня она само спокойствие и миролюбие. Ничто не сумеет вывести ее из равновесия. Она отдохнет с таким старанием, что в понедельник явится в издательство с пылающей любовью к каждому сволочному работнику и лично Геннадию Карловичу.
Верно, она будет отдыхать телесно и морально. Денек для этого занятия выдался на редкость славным, словно тоже ради нее, бедненькой, старался. На чистом, без единого облачка лазурном небе сияло солнышко, и было не просто тепло, а даже жарко; народ переоделся в топики и шортики, а на кленах и ивах мерцала рыбной чешуей зеленая листва.
Как-то незаметно подкралось лето, а она все пропустила. Заработалась, правду доктор сказал. Людочка вальяжно полусидела, полулежала на небольшом пляжике местного парка и сквозь стекла темных очков наблюдала за окружающими. Ее бледным ножкам определенно не хватало загара, платью стукнул аж второй год, но даже это не могло расстроить ее в столь чудесный субботний денек.
На берегу, у самой кромки воды, уже теплой, но не особо прозрачной и плавательно привлекательной, загорали на песочке две тучные дамочки-гиппопотамочки – естественно, без верха и в одних только бикини. Зрелище было не самым аппетитным, однако ни самих гиппоподам, ни окружающих это, похоже, не смущало.
Под деревьями, на расстеленных поверх ежика зеленой травки пледах занимались йогой тощие облезлые страусы… да, страусы, а не страусихи; то поднимая ногу перпендикулярно земле, то запрокинув шею так, что голова упиралась клювом в попу.
– Очередные извращенцы, – беззлобно фыркнула Людочка.
Почему-то сегодня всех тянуло прогуляться нагишом, и тому причиной вряд ли был первый летний день. По дорожкам трусили бегуны в одних лишь модных принтах полосатых и пятнистых шкур, а в