На её лице эмоции сменялись, как кадры на плёнке. Сначала это была лёгкая уверенность. Почти полноценная насмешка. Потом она переросла в лёгкий испуг. После проявилось понимание, что что-то пошло не так. Затем – растущая тревога, что выражалась в напряжении бровей, чуть приоткрытых губах. Она всё ещё надеялась, что ситуация под контролем. Всё ещё надеялась, что та, что стоит у стола, скажет: “Мы перехватим его позже.”. Или: “Это не важно. Он нам больше не нужен.”.
Но хозяйка кабинета, всё также стоя у стола, всё ещё молчала. И это молчание было страшнее любых слов.
– Он… Улетел? Обратно? – Наконец, спросила девушка в кресле, хрипло, почти шёпотом, будто бокал внезапно стал слишком тяжёлым. Но ответа не было. Только холодный взгляд. И тонкая, почти незаметная дрожь в пальцах, сжимающих край стола. И всё только потому, что шторм бушевал не только в небе. Он уже начинал сгущаться внутри этих стен.
Немного постояв на месте, хозяйка кабинета сделала шаг в сторону от стола, медленно, сдержанно – но в этом движении чувствовалась та самая опасная граница, когда гнев ещё под контролем, но вот-вот прорвёт изнутри. Она остановилась у окна, взглянув на город, отражающийся в стекле – миллионы огней, машин, жизней. Но сейчас всё это казалось ей бессмысленной иллюминацией. Она не видела город. Она видела провал своих планов и замыслов.
– Проверка… Так ты мне говорила? – Произнесла она, почти беззвучно, но с таким ядом в голосе, что стекло, казалось, могло треснуть. – Это, по-твоему, была проверка?
Она резко обернулась. Волосы, идеально уложенные, слегка дрогнули. Её лицо – как гранитная маска, но глаза пылали холодной яростью.
– Ты устроила весь этот спектакль. Это всё было по твоей инициативе. – Её голос оставался ровным, но в нем сквозила злость, глухая, тяжёлая. – Отменить встречу в последний момент. Отправить то сообщение. Потом, якобы случайно, второе… Всё это было частью твоей… Изящной схемы проверки его “истинных” чувств?
Девушка в кресле не отвела взгляда. Но напряглась. Бокал с вином она поставила на низкий столик рядом – аккуратно, но быстро. Её голос прозвучал негромко, но уверенно:
– Это было твоё решение. Я лишь предложила. Ты сама хотела убедиться в чистоте его помыслов. Сама хотела знать о том, он с тобой из-за чувств или из-за твоего состояния. Ты просила, чтобы я помогла тебе это понять – без прикрас. Без лести. Без купленных признаний.
Хозяйка сделала ещё один шаг, теперь ближе к креслу. Лицо оставалось холодным, но скулы чуть дрожали.
– Я хотела убедиться, но не разрушить всё.
– А в чём разница? – Тут же спокойно парировала та. – Если он тебя любит, он вернулся бы. Искал бы. Просил встречи. Но он ушёл. Без единого звонка. Без попытки выяснить правду. Он не прилип, не начал торговаться, не стал втираться в доверие. Он просто… Ушёл…
Последние слова она сказала медленно, подчёркнуто, как будто пыталась вбить их в сознание своей собеседницы, словно гвозди. Но вместо эффекта они, похоже, лишь усилили её ярость.
– Ты не понимаешь! – В голосе хозяйки кабинета прорвалась эмоция, почти срываясь. – Он добирался сюда через всю страну. Он не знал, что я богата. Не знал о моей фамилии. Для него я была просто… – она замолчала, будто боясь даже произнести это – …девушкой. Не брендом. Не фигурой из списка.
– Именно. – Гостья наклонилась чуть вперёд, и её голос стал мягче, но за мягкостью чувствовалась логическая сталь. – Судя по его реакции, он тебя полюбил без всего этого. И ты решила проверить его как… Собственность. Испытать, как игрушку на прочность. Вместо того, чтобы просто поговорить с ним. Ты выбрала страх, а не доверие.
После этих слов хозяйка застыла. Плечи у неё слегка дёрнулись, как от удара. Но она не позволила себе дрогнуть. Только голос стал резче:
– Ты говорила, это всё безопасно. Что он поймёт. Что, может, даже вернётся раньше, чем самолёт взлетит.
– Я ошиблась. – Слегка пожав, просто сказала та. – Но ты же хотела правды. Вот она… Он не за твоими деньгами гнался, а за чувствами. И когда увидел, что ему в них отказали, ушёл. А не стал искать выгоду. Не стал унижаться и на чём-то настаивать.
После этих слов в кабинете снова повисла тишина. Глухая, тяжёлая. За окнами проносились фары и силуэты вечернего города, но внутри кабинета всё застыло. Лишь на полу, рядом с отброшенным телефоном, мигал синий свет – последнее сообщение, не прочитанное. Оно всё ещё ждало прочтения, как и сердце, которое никто не успел догнать.
Хозяйка медленно села в кресло напротив подруги. Лицо её было теперь другим. Остекленевшим. Бессильно-горьким. И только в уголках глаз – тонкие, почти невидимые трещинки. Не от слёз. От поражения.
– Я просто хотела убедиться… – Глухо прошептала она.
– Ты убедилась. – Ответ прозвучал без злобы. И был правдой.
Хозяйка кабинета снова надолго замолчала. Внутри её души постепенно нарастало холодное, острое, режущее чувство: не просто поражения, но и осознания того, что виновата была именно она. Не случай. Не ошибка системы. Не другие. Она. И теперь, в наступившей тишине, ей пришлось в полной мере столкнуться с последствиями своего выбора.
Её тонкие пальцы резко сжали край подлокотника, аж костяшки побелели. Лицо было всё таким же красивым, собранным, но уверенность исчезла, как вода сквозь пальцы. Она снова встала – теперь не в гневе, а с напряжённой задумчивостью. Медленно прошла к краю окна и опёрлась ладонями о холодную стеклянную раму. За стеклом всё также жил своей жизнью город. Летящий, живой, равнодушный. А где-то в этом небе – он. Один. Раненый. Оскорблённый. Раздавленный. И всё – из-за неё. И сейчас она медленно покусывала губу, всё также напряжённо осмысливая сложившуюся ситуацию. Словно несущиеся галопом лошади, её мысли носились в её голове, натыкаясь одна на другую.
– Вернуть. Как?..
– Позвонить. Но он отключил телефон.
– Сообщение? Нет… он его не прочитает.
– В аэропорт? Уже поздно. Он в воздухе…
– Может быть… Встретить его там? Перехватить? Не дать совершить какую-то глупость…
На миг в её глазах мелькнула надежда. Слабая, но живая. Она резко повернулась, подошла