Вот и ответ на вопрос «а что именно Наполи Саркисян, а по паспорту Николай Иванов делает ранним утром во дворе общежития Комбината». Он совершенно точно знает, что тренер Полищук сегодня не ночует дома, а ему нужно провести… оперативный досмотр квартиры. Не обыск, нет… оперативный досмотр отличается от обыска тем, что если у тебя дома провели обыск, то ты об это знаешь. Ну или узнаешь обязательно, как только домой вернешься. Досмотр же проводится тайно, все вещи возвращаются на свои места и в идеале никто ничего не заподозрит. В лучших традициях восточногерманской «Штази».
Он поднимается по лестнице на нужный этаж. Коридорная система, общежитие, запах чего-то прокисшего, стоящий на лестничной клетке, окурки в жестяной кружке на подоконнике. Замок на общей двери, настолько раздолбанный ключами всех жильцов, что его можно открыть отверткой просто провернув. Он открывает дверь и проходит в коридор. Третья дверь. Снова замок. Тут он останавливается и осматривает дверь и замок. Ранее утро, все жильцы еще спят, но если даже кто-то и застанет его тут, в коридоре, он сделал бы вид что так, как и должно. Что он друг Виктора Полищука, который дал ему ключ от своей комнаты, чтобы он забрал там нужную ему вещь. Или что еще… уж он бы придумал.
Он проворачивает отмычку в замке и проходит в дверь, прикрывает ее за собой, проворачивает замок, закрываясь. Вот и комната этого странного физрука. Он оглядывается. В неверном утреннем свете комната кажется меньше, чем есть на самом деле. Оперативный досмотр — это не обыск. Обыск это когда обыскивают все. Досмотр — это когда ты ищешь что-то важное и тебя интересует только это. Каждый человек прячет важные для него вещи… но прячет недалеко. Нужная тебе важная вещь должна быть под рукой, но в то же самое время — надежно спрятана. Так что…
Он опускается на колени и включает фонарь. Отодвигает половик в сторону и хмыкает, обнаружив что одна из половиц отходит в сторону при нажатии на нее. Зажимает фонарик в зубах, так чтобы он светил в нужном направлении и достает складной нож. Щелкает лезвием, поддевает кончиком ножа половицу и аккуратно вынимает ее, откладывая в сторону. Под половицами — небольшой сверток, глядя на который у него начинает чаще биться сердце, уж больно характерный у свертка вид. Он достает сверток из-под пола, уже ничуть не удивляясь его увесистости. Разворачивает ткань. В свете фонаря разглядывает грани и изгибы пистолета системы Марголина калибра пять и шесть. Несколько запасных магазинов. Коробка патронов. Магазины не снаряжены, все готово к длительному хранению, чтобы пружина подавателя не «устала».
— Мелкашка, — бормочет он вслух, стараясь не касаться металла пальцами: — оружие киллера. Кто же ты такой, Виктор Полищук?
В этот момент в двери кто-то гремит ключами! Неужели он вернулся раньше времени⁈ Наполи поспешно убирает все найденное под половицу, выключает фонарик, накидывает сверху цветастый половичок с белорусским орнаментом и выпрямляется, оглядываясь. В окно? Третий этаж, высоко, да и закрыто оно… он не успеет!
Он поворачивается к двери, лихорадочно соображая, что же делать. Если это сам Полищук, то возможно придется драться, а учитывая, что этот странный физрук сделал с Давидом он довольно опасный противник, так что…
Наполи убирает руку с ножом за спину, сожалея о том, что не захватил с собой никакого оружия, сейчас бы пригодился пистолет, рукопашная схватка с профессионалом слишком опасная игра…
— О! Витька! Ты уже вернулся! Как там… Ой! А ты… вы кто? — раздается девичий голос и Наполи немного расслабляется. Это одна из соседок Полищука по общежитию, девушка из малярной бригады и конечно же понятно, что она делает в его комнате с утра. Наверняка у этого физрука с ней интрижка, впрочем, как и со школьной учительницей, как и с половиной волейбольной команды Комбината, как и со старшеклассницами в его школе. Наполи чувствует, что начинает остро завидовать этому гаду.
— Извините. — говорит он: — а я друг Виктора. Он просил зайти к нему, захватить рубашку.
— Рубашку? — девушка останавливается в дверях, глядя на него с подозрением: — какую еще рубашку?
— Клетчатую. — наугад рубит Наполи: — он свою все измарал, как назад через весь город возвращаться, вот и попросил меня.
— Клетчатую? — повторяет девушка и Наполи думает, что он что-то совсем перенервничал, думал что сейчас придется схватиться с опасным противником, засуетился и выдал что-то невнятное. Рубашку ему… нужно было что-то другое сказать. Магнитофон там или гитару, вон же есть гитара, это куда правдоподобнее, гитары не хватает в обществе, отмечают они победу в товарищеском матче все вместе, гуляют до утра, а гитары нет. А он — рубашку… да кому нужна рубашка, Полищук тот же и вовсе может по пояс голый ходить, у него торс как у Аполлона, что ему. Подозрительно… неужели придется девушку по голове бить? Он мысленно примерился к челюсти девушки. Правой сбоку… и она выключится. Надо было сразу бить, она бы его не запомнила, после нокаута забывается доля секунды, а он с ней заговорил, черт, черт… но у него в руке нож, нужно убрать его, сложить и убрать в карман и все это — не привлекая внимания… а уже потом…
— Так чего ты в темноте ищешь-то? — искренне удивляется девушка: — вот же она там. — она щелкает выключателем, включая свет. Наполи прищуривается, а девушка делает два шага и открывает… холодильник!
— Вот тут у него клетчатая рубашка и лежит. — говорит девушка: — вот тут поновее, а эта — рабочая. Тебе какую?
— Ну… — Наполи выбит из колеи этим простым вопросом. Какую ему?
— Ай, чего я тебя спрашиваю, ты же мужик. Мужики не разбираются. Если Витька тебя за рубашкой прислал, значит ему новая нужна. Он поди после пьянки собирается в школу сразу идти. — девушка забирает рубашку из холодильника и тычет ему в руки: — на вот, держи.
— С-спасибо.
— Они с Лилькой сильно надрались? И как там эта дылда длинная, Салчакова — призналась ему уже? И почему меня не позвали? — наседает на него девушка: — вот негодяи! Уж я устрою ему как