— Мы требуем, чтобы нам выдали беглого преступника Шлезера! — объявил командир пришедших.
Входить в город солдаты не стали, понимая, что среди домов бешеный всадник уйдёт от них, и не пешему отряду гнаться следом. Не подумали об одном: бешеному всаднику не нужны ворота, которые перекрыло войско, он может перескочить через стену в любом месте. Однако мастер Шлезер не собирался бежать. Чёрная фигура выросла в проёме распахнутых ворот.
— Я к вашим услугам.
Солдаты попятились, ощетинившись протазанами, которые в иных подразделениях давно были сняты с вооружения. Что может сделать протазан с волшебной бронёй? Но зато перед строем вышел человек вовсе безоружный. На нём был цветастый кафтан и высоченная шляпа, какие носят ярмарочные фигляры и чародеи средней руки. Этот и впрямь был чародеем, потому что вокруг тульи разгорелось голубое пламя, и оттуда послышался голос богоподобного Цвира:
— Ну что, мастер, нагулялся?
— Вроде бы ещё — нет. Отсюда я могу уйти в две минуты. Не этим воякам меня останавливать.
— Что же, погуляй. На плаху всегда успеешь. Ребёнка только отдай и можешь гулять.
— Какого ребёнка?
— Того, которого ты у меня из-под носа увёл. Зачем он тебе?
— Мало ли, пригодится… Ребёнок из хорошей семьи…
— Нет у него никакой семьи!
— Знаю. Ты всех убил. Тем меньше причин отдавать его. У меня он цел, а ты хочешь его убить.
— Что ты с ним будешь делать? Хорошая семья ему не помогла. С младенцем на руках ты не отобьёшься от моих всадников.
— Пока мне это удаётся.
— Это временно, — прогудела шляпа. — Ребёнок должен не только скакать на коне, но кушать и всё остальное. Если поесть он может на ходу, то, чтобы покакать, придётся остановиться.
— Ваше величество, вы только что произнесли слова, достойные живого человека. Мне это нравится.
— Я привык просчитывать все варианты, в том числе — и такие, которые могут тебе понравиться. Так что ты собираешься делать со своим захребетником, после того, как он поест и покакает?
— Он вырастет, возмужает и, например, станет великим государем. Хорошая семья такое позволяет.
Богоподобный Цвир расхохотался. Голубое пламя над застывшем волшебником полыхнуло зелёным.
— Ты всерьёз полагаешь, что сможешь меня свергнуть? Пока результата от твоей беготни нет. Ты спасаешься от меня словно курица от хорька. Кудахтанья много, толку нет.
— Богоравный, я не ставлю перед собой недостижимых задач. Спихнуть тебя с трона — полдела. Куда сложнее там усидеть. Зато стать повелителем Аюбинской марки вполне возможно. И там повелителя будет некому свергать. Как хорошо звучит: Аюбинский маркиз! Жители марки будут счастливы.
На этот раз Цвир расхохотался так, что волшебник, транслировавший его голос, принялся судорожно ощупывать свою голову и шляпу, которые окончательно позеленели.
— Он просидит на троне не больше двух дней! Крепость, слепленная из грязи, развалится от первого же плевка!
— В Аюбинской марке больше двух десятков крепостей.
— Наплевать, и в прямом, и в переносном смыслах. Мои солдаты убьют всех. Они будут убивать, пока не прикончат твоего выкормыша.
— Знакомая история. Помнится я читал нечто подобное. Древний царь, желая убить какого-то младенца, но не зная, где тот прячется, приказал уничтожить всех младенцев в городе.
— Весьма поучительная история, — отсмеявшись, заметил Цвир.
— Возможно. Но меня всегда удивлял один момент: что делали отцы этих младенцев? С лёгкой грустью смотрели, как убивают их детей? Думаю, они должны были взяться за оружие.
— Очень разумная мысль. Поэтому я прикажу убивать не только младенцев, но всех, чтобы на месте их городов не осталось ничего, кроме раскисшей глины.
— Есть, кроме того, деревни и лесные селения. Их ещё надо найти. С ними будет не так легко разобраться. Это война, богоподобный государь. Подумай об этом.
— Что-то уважаемые мастера последнее время повадились пугать меня войной.
— Значит, я не один? Отрадно. При этом должен заметить, что ваше божественное величество ни черта в войне не понимает. Не так трудно разгромить Аюбинскую марку и истребить её жителей до последнего человека, но не забывайте, что марка граничит не только с вашими владениями, но ещё с двумя государствами. Вы полагаете, они будут с лёгкой грустью смотреть на то, что вытворяют ваши отряды?
Зелёный огонь над головой мага-переводчика сменился на привычный голубой.
— Они наверняка вмешаются, — продолжил Шлезер, — и вам будет не обойтись отрядиком, что стоит передо мной. Кстати, хочу сказать: ребёнка, которого вы ищите, в этой крепости нет. Можете мне не верить, но это так. Прежде, чем добраться до Аюбинской марки, я пересёк земли пяти государств, и в каждом были люди, которым я могу доверять. Очень удобно не убивать людей, а дружить с ними. Ребёнка вы не найдёте.
— Найду. Главное — постараться, как следует.
— Божественный или, как тебя, богоподобный Цвир, ты опять позабыл, что здесь нет ни тебя, ни твоей силы. Нет ничего, кроме голоса, заключённого в шляпе. Понимаю, что тебе не жалко этого отрядика, но всё же скомандуй, чтобы они убирались прочь. Или давай, я сам скомандую: «Бесстрашные! Слушай мою команду: Кру-гом! Трусцой по домам драпать — марш!»
Глава 3
В Розовой усадьбе с утра должны были проходить занятия по фехтованию на палках и соломе. Настоящего оружия детям давать нельзя, а палки — в самый раз. К тому же, палки были надломлены, так что всякий хороший удар сопровождался громким треском, словно женщины южных краёв принялись танцевать с кастаньетами.
Половина бойцов была в чёрных шёлковых накидках с глухими капюшонами, полностью закрывавшими лицо. Остальные красовались в таких же накидках, но светло-жёлтого цвета. Разумеется, ни о каком стальном шёлке речи не шло, шёлк был самый обычный, светлый, так даже не крашеный.
Чёрные бойцы нападали на светлых. Они были вооружены теми самыми надтреснутыми палками и старались звонко садануть противника по голове. У светлых под капюшоном имелась защитная шапочка, так что серьёзных травм ожидать не приходилось.
Светлые были вооружены соломенными шпагами. Каждая шпага сделана из длинной ржаной соломины, к которой прикреплена лёгкая гарда. Нетрудно догадаться, что нападать такой рапирой невозможно, а первое же касание палкой разбивает её вдребезги.
Через пять минут пол в большом зале был устелен истрёпанной соломой. Но всё же, битва не кончалась, одна пара дуэлянтов продолжала сражаться. Один за другим замахи палкой с треском падали мимо, казалось, ещё немного, и палка переломится от безрезультатных ударов. А светлый боец, которого мастер Вотен узнавал по небольшому