— А ты смеяться не будешь? — серьёзно спросила она.
— Нет, не буду! — улыбнулся я.
— Ну вот ты уже смеёшься! — в шутку упрекнула меня Аня.
— Да нет же, — ещё шире улыбнулся я.
— Ну, смотри мне! — пригрозила она. — Это шампунь «С игрушкой».
— Что? — спросил я.
— Детский шампунь с игрушкой в виде синего пингвина.
— Пойдёт, — улыбнулся я, прижав Аню к себе сильнее.
Её макушка коснулась моей шеи, а сама она запрокинула голову назад, чтобы наши взгляды встретились. Этот поцелуй получился долгим, но вдруг она отстранилась, посмотрев куда-то в сторону, в темноту.
— Ты слышишь? — спросила она у меня.
— Что слышу? — не понял я.
— Что-то пищит!
И я встал, чтобы прислушаться, — и правда, в темноте что-то пищало.
— Ты куда? Я с тобой! — поспешила за мной Аня.
А я шёл на звук — протяжный, высокий, с нотками помех, словно на секунду включали белый шум на телевизоре. Звук исходил от дерева, опутанного чем-то блестящим. Я обошёл ствол, а на другой стороне увидел рыжего пушистого котёнка, запутанного в алюминиевую проволоку. Он был плотно прикручен, и металл сдерживал его по конечностям, словно кандалы. Я выдохнул, опустив голову. Помимо хороших людей в жизни есть и живодёры.
— Ой, Саш, котё-нок! — протянула Аня.
— Ещё один рыжий в этом парке, — произнёс я.
— Его, наверное, специально привязали! — выдала в стиле капитана очевидность девушка. — Его надо вытащить!
И я взялся за проволоку, осмотрев в полумраке ствол, чтобы найти конец, и нашёл его — его спрятали под другие витки.
Забавно: на работе наматываю, на отдыхе разматываю. Но одно дело — мотать на стальной сердечник, а другое — освобождать существо из мяса и костей, ощущающее боль и страх.
— Погоди, дружочек, сейчас я тебя вытащу.
Проволока поддавалась, но в одном месте мне не хватило силы пальцев, и я, достав ключ от комнаты, использовал его как напёрсток, чтобы отжать плотный виток. Я постоянно проверял, не сдавлю ли я котёнка ещё сильнее. Тот, кто его замотал тут, потрудился на славу. Вот из таких и получаются новые Сидоровы, для кого боль других — лишь способ компенсировать свои комплексы. Для чего его тут примотали? На корм бродячим собакам, воронам, муравьям?
Котёнок ощущал, что с ним возятся. Он не кричал больше — видимо, кончились силы, или он их берёг для ещё большего испытания. И лапу за лапой, аккуратно, виток за витком я освобождал животного-мученика из его алюминиевой тюрьмы.
Наконец ослабший котик лёг в тёплые ладони Ани.
— Бедненький! — прошептала она и коснулась его головы пальцами, и тот заурчал, зажмурив глаза.
А я лишь покачал головой, улыбнувшись, уже зная, что будет дальше…
Глава 8
Общажный Шерлок
— Его нельзя оставлять тут, он же погибнет! — произнесла Аня, гладя котёнка.
Логика против эмоций. С одной стороны, Аня права, а с другой — куда его? В общажную комнату? Как скоро об этом узнает комендант? После первого же «мяу»! Мало того, уход за котом — дело серьёзное, а судя по состоянию ботанического уголка, к этому никто тут не готов. Формально правила общежития животных не запрещали, но надо договариваться с комендантом, а она часто сразу же встаёт на негативную сторону вопроса.
Кроме того, организация и обслуживание отхожего места животного, кастрация, чистка одежды от шерсти… С другой стороны, без кота и жизнь не та. Надо будет у Армена уточнить, как тут всё устроено. Вряд ли я, как в 2025-ом, найду чисто ветклинику — скорее всего, они все подчинены совхозам и фабрикам, а ветеринары к домашним животным вообще не будут знать, с какой стороны подходить. Хотя я могу ошибаться.
— Готова к шерсти на платьях и туалет для него каждый день чистить? — спросил я Аню.
— Я его в деревню к маме отвезу, там мышей будет ловить. Надо до выходных подождать только.
— Ладно, что с тобой делать. Пошли. — Приобнял я Аню, и мы двинулись обратно.
По пути до общаги котейка ожил и начал выпускать когти, причиняя Анне лёгкий дискомфорт. Подойдя к окну Армена, мне пришлось кидать камушек. Предприниматель уже заметил нас и спустил лестницу.
Я взял котёнка на грудь и полез наверх. Когда мы поднялись, я отдал его Ане, сказав, чтобы шла в комнату, куда я тоже скоро приду.
— Что за тигр, брат⁈ — удивился Армен.
— Это кот, — серьёзно проговорил я.
— Я, брат, вижу, что кот. Комендант тебя за него без хлеба съест.
— Это временно. Кот в деревню к Аниной маме поедет.
— Понял тебя. Желаю удачи спрятать его. Если что, вы его через проходную за пазухой пронесли! — нашёл прикрытие для себя, на случай моего провала, Армен.
— Естественно. Случай… Тут такая хрень — меня кто-то шантажирует с третьего этажа. — И я показал ему записку.
— Кота только сегодня завёл, а уже шантажируют? Быстро это они! — покачал головой «комерсант».
— Кто может так сделать, не знаешь? — спросил я.
— Эх, брат, если бы я знал… — вздохнул Армен и, подойдя к шкафу, вынул оттуда похожую на мою аппликацию.
«Теперь с каждого, кто проходит через твоё окно, будешь платить нам по 3 копейки! Ещё раз обманешь — и такса вырастет до пяти!» — гласила записка, состоящая из вырезанных букв.
— А раньше сколько было? — спросил я.
— Сначала в рот труба шатал эти записки, и ценник вырос до двух копеек. Потом я подумал: «Ну кто знает, да? Сколько через моё окно ходит?» — и вчера пришла эта. Следят что ли за мной.
— Понял тебя. А выселить их будет возможность, если найдём, кто? — спросил я.
— Скомпрометировать, брат, сможем! Так надо найти сначала.
— Найти и перепрятать, — вздохнул я. — Смотри, что мы имеем: у нас есть тот, кто имеет доступ к ключам от комнат, потому что комиксы эти резались у Насти — ну, отличницы нашей.
— Настю знаю, брат. Комиксов не знаю.
— «Весёлые картинки» — журналы у неё резали в её отсутствие. Итак: шантажист с третьего этажа, их двое, и их окна выходят на твою сторону, чтобы наблюдать за твоей